Длинные ресницы на фоне бледных, как слоновая кость, щек даже не дрогнули. Корт сжал кулаки, до боли вонзив ногти в ладони.
— Слышишь ли ты меня, Ирелла? Нет. Ты уже на пути в собственные миры. В снах ты будешь всемогущей, ты будешь сама создавать их такими, какими захочешь. И все в них будет настоящим. Однако отныне ты никому не причинишь вреда. Ты никогда не проснешься, я позабочусь об этом. Нет, ты никогда не проснешься. Еще сорок лет, может, пятьдесят, я буду приходить сюда и смотреть на тебя, но ты не почувствуешь, что я здесь. Ты состаришься и умрешь, но не осознаешь этого. Ирелла… любовь моя!
Этан Корт наклонился ниже и в последний раз коснулся губами нежных алых губ спящей девушки.
— Мне следовало убить тебя, Ирелла,— прошептал он,— но такая смерть легче. Хотелось бы знать, понимала ли ты, что я любил тебя?
Голубые глаза Иреллы оставались закрыты. Корт повернулся и вышел из комнаты, пошатываясь, словно пьяный. Закрыл за собой тяжелую дверь, запер ее ключом Фарра и прижался лбом к холодному металлу.
Как много нужно успеть сделать! Иначе все, завоеванное с таким трудом, пропадет втуне. Но отныне больше никто не стоит у человечества на пути, и ведет этот путь к миру, а не к войне.
Лифт быстро нес Корта наверх, обратно к жизни и надеждам на будущее. Внизу, в коморке с голыми стенами, осталась Ирелла. Она никогда не проснется. Он не оставил ей ничего. Одни лишь сны.