Меч и сумка - страница 3

Но его никто не слушал. Начиналось переселение. Целые караваны пони, телег, печальных коров и овец проходили через Вальсидуркнолль. Они шли по новой пыльной дороге на юг. Это было волнующее и грустное зрелище. Килгор с завистью и раздражением смотрел на путников. Он пытался остановить кого–нибудь и расспросить, какие ужасы обрушились на их земли. Но никто из путников не желал рассказывать. Ему отвечали:

— Все равно ты нам не поверишь.

Килгор потерял терпение:

— Почему же вы не вступили в бой за страну, которую любите?

— С колдовством бороться нельзя, — пожимали плечами беглецы и продолжали путь.

В глубине души Килгор верил, что неурожаи и морозы вызваны магией колдунов из Гардара, которые хотели напугать и прогнать жителей. Они уже захватили весь север и теперь будут распространять завоевания на юг, все дальше вытесняя людей. Ему было страшно даже подумать, что всех Сциплингов оттеснят на юг, а затем изгонят и оттуда. Ведь бежать будет некуда, разве что сесть на корабли, да уплыть в море, оставив Скарпсей могущественным силам, которые владели им задолго до того, как первые люди высадились на берег. Все его попытки собрать армию закончились неудачей. Привыкшие к спокойной жизни шильдбродцы говорили, что эти морозы и облака всего лишь капризы погоды, а северяне просто трусы, раз не могут думать ни о чем, кроме бегства.

Однажды вечером в Брандсток-холле Брок Толстяк и Оннунд из Вольфекилла сумели вызвать на откровенность одного беглеца.

— Все, что я скажу вам, — правда, клянусь тенями предков, — говорил путник, оглядывая переполненный холл. — Я встречал колдунов на севере, это так же верно, как то, что меня зовут Гримульф из Гримснесса, сын Графара. Я выгонял лошадей на пастбища, но началась буря, и я потерял их, тогда я отправился на поиски и набрел на дом, стоящий на холме. Никогда я не видел этого дома раньше. Я сильно промерз и решил зайти отогреться. Три бородатых человека в прекрасной одежде приветствовали меня и предоставили ночлег. Но собаки отказались подойти к дому, и это мне не понравилось. Пища и питье, которые хозяева предложили, вызвали у меня сонливость, и я отказался от них. А когда удалось прилечь, я увидел привидение, сидящее на стропилах. Привидение было похоже на разлагающийся труп, одетый в грязные лохмотья. Я достал амулет Тора и оно исчезло, а я тут же сбежал из этого дома и никогда больше его не видел, хотя пытался найти много раз.

Неловкая тишина воцарилась в холле. Старые знамена и древние щиты, развешанные на стенах, тихо шелестели и позванивали при сильных порывах ветра.

— Чушь, — фыркнул Оннунд Вольфскилл и выпил до дна свой кубок.

Вальсидур погладил бороду и хмыкнул:

— Вот такие, как этот, и распространяют слухи. Я не могу поверить, чтобы разумные и цивилизованные люди перепугались сказок и суеверий.

— Магия — это не сказки и не суеверия, — возразил Килгор, демонстрируя осведомленность. — Это могущество такое же реальное как огонь, как льды Скарпсея, и люди используют это прекрасное и древнее искусство…

Вальсидур стиснул подлокотники и крикнул:

— Оставь троллям это прекрасное и древнее искусство! Я хочу найти разумное объяснение, почему какое–то холодное облако отнимает фьорд за фьордом, а твоя магия не может объяснить ничего.

— Тебе нужны разумные объяснения, — сказал Килгор, — но есть вещи, которые мы не можем объяснить разумными причинами. Я знаю одно: мы должны собрать армию и быть готовыми к войне за Скарпсей.

— Никакой армии, — объявил Вальсидур. — Если кто–то и желает нам зла, то, скорее всего, это люди. Но хорошо известно, что золото, а не меч позволяет договориться с людьми.

Высказав это, он поднялся и пошел спать.

Вино было выпито и соседи тоже уехали, оставив холод Килгору, да кучку беглецов. Огонь догорал, большая часть бездомных путников приготовилась лечь на столах, скамьях и полу. Килгор посмотрел на беззубого старика в лохмотьях, который уснул прямо посреди рассказа, его не могли разбудить ни шум, ни толчки. Постепенно в холле стало тихо. В полутьме старые знамена и оружие уже не казались изъеденными временем и гнилью. Килгор долго смотрел на них, всеми силами желая, чтобы благородные воины древности очутились здесь и защитили Скарпсей от таинственного нападения.