Меч Зарины. Повесть - страница 3
- Вот клятву даю, не прогоню! Скажу доброе слово! Позволю прислать свадебные дары!
- Тогда не печалься, Зарина, он снова придет, и все будет хорошо. Я ходила к жрице, гадала на твое счастье; я теперь знаю, что ждет тебя.
- Правда? - обрадовалась Зарина. - На чем гадала? На змеиной шкуре или на печени ягненка?
- На змеиной шкуре. Жрица все знает, - убежденно ответила Мирина.- Ягненка она велела принести в следующий раз.
- А я давно хотела к ней пойти, ягненка приготовила для гадания, только гордость удержала меня, словно веревками привязала… Как же, думаю, мне пойти к жрице, как рассказать ей о том, что в моем сердце? Как выдать свою тайну? Так и не пошла.
Мирина тихонько погоняла коней, а Зарина, положив голову к ней на колени, изливала свою душу. Сейчас, глядя на Зарину, невозможно было поверить, что это та самая дочь вождя, которая без страха и робости вела в бой сотню девушек и сражалась рядом с отважными воинами Миромира. Теперь она была кроткой и печальной.
- Расскажи, что сказала тебе жрица, - просила она подругу, - мне не терпится узнать про гадание.
- Зарина! Покажись, Зарина!
- Опять Фамир! Останови повозку, Зарина! Будь приветливой, - шепнула подруге Мирина, - скажи ласковое слово!
Но Зарину будто подменили. В глазах снова мелькнуло лукавство. Лицо стало упрямым и суровым.
- Уходи! - крикнула она, не глядя на Фамира и погоняя коней. - Сколько раз я буду повторять одно и то же! Уходи! Уходи! Уходи!… Я думала, твой конь занемог…- прибавила она, смеясь и в то же время волнуясь.
- Что ты делаешь, Зарина! - закричала Мирина, хватая подругу за руку и подталкивая ее к краю повозки.
Но было уже поздно.
- Прощай, Зарина! - крикнул Фамир, подхлестывая лошадь.
Тут Мирина остановила коней й выскочила рассерженная. Зарина рванула вожжи, и повозка с грохотом покатилась по степи.
Вместе с войском Миромира пошли в поход двести сакских девушек. Они сражались наравне с отважными воинами племени и прославились меткой стрельбой из лука. Не все уцелели в битве: одних увели в плен в те дни, когда войско Дария окружило сакских воинов, других пронзили копья персидских воинов. Но те, кто вместе с Зариной возвращались домой, радовались победе. Из повозок доносились веселые песни девушек. Только Зарина была печальна. Оставшись одна, она дала волю слезам. Что же теперь делать? Больше ей не увидеть
Фамира. А может быть, он простит ее? Может быть, поймет ее гордость? Даже наверное простит. Как только они вернутся к родным очагам, он тотчас же прибудет с дарами…
Гонцы Миромира мчались быстрее осеннего ветра, что так весело кружился в степи. Далеко позади осталось войско. На третий день юноши увидели впереди себя сверкающие на солнце воды Яксарта.
- Вот она, наша родная степь! - воскликнул Саксафар.
В лицо пахнуло дымом родных очагов и запахом душистых трав. Сердце радостно забилось. Ждет ли его молодая жена?
На закате гонцы уже прибыли в кочевье. Все здесь казалось таким же, каким было весной, когда они ушли на битву по зову старого Миромира. Повозки и шатры, разбросанные вдоль берега реки, табуны коней на зеленом пастбище, отары овец, спускавшиеся с гор. Повсюду дымили костры, пахло жареным мясом и перебродившим кумысом. И, как всегда, на закате девушки с кувшинами шли к реке. Их звонкий смех слился с криками гонцов:
- Победа! Победа! Победа!
Воины мчались во весь дух, размахивая остроконечными шапками и приветствуя родную землю криками: «Победа!»
Навстречу гонцам бежала ватага загорелых детишек, их сопровождало множество собак. Мигом всадников окружила шумная толпа. Вестников победы стаскивали с коней и душили в объятиях.
- Жив ли сын мой? - спрашивал Саксафара старый медник, вглядываясь в глаза юноши своими красными, слезящимися глазами, потускневшими от дыма плавильной печи.
- Жив, жив твой сын! - отвечал гонец. - А топоры твои хорошую службу сослужили. Много голов снесли. Честь и хвала твоим старым рукам!
Утирая рукавом слезы радости, счастливый старик засеменил домой готовить встречу сыну. А на зеленый луг, где спешились гонцы, всё шли люди. И вдруг Саксафар увидел жену. Она словно плыла к нему в своей пестрой праздничной одежде, с младенцем на руках. Ее румяное лицо сияло улыбкой радости.