Мечники Гора - страница 56

— Расскажите мне о мятеже, о восстании, — попросил я.

— На беду Коса и Тироса, — сообщил тот из них, который первым ответил на моё приветствие, — Марленус вернулся.

— Откуда он взялся? — спросил я. — Чем он занимался всё это время?

— С этим много неясностей, — сказал второй. — Кажется, что он был ранен и контужен при падении во время охоты, потерял память, долго бродил, вероятно, не понимая, кто он такой.

— Некоторые полагают, что его могли взять в плен и заточить в тюрьму в Треве, — добавил третий.

— Это вряд ли, — не согласился с ним четвёртый.

— В любом случае, — присоединился к разговору пятый, заросший густой бородой товарищ, — кажется, что вернувшись из Волтая, он думал о себе как о Крестьянине, и работал вместе с ними.

— Но, в конечном итоге, его опознали в Аре, — сказал второй.

— Говорят, его узнала простая рабыня, — поделился сплетней четвёртый.

— Интересно, — хмыкнул я. — Её за это освободили?

Кое-кто из окружавших меня мужчин засмеялись.

— Простите, парни, — поднял я руки. — Сморозил глупость.

На Горе рабынь освобождали редко. Есть даже поговорка на тему, что только дурак может освободить рабскую девку.

— Вскоре его признали и другие, — сказал первый. — После этого он был спрятан его приверженцами.

— Насколько я пониманию, память к нему вернулась, — предположил я.

— Это было довольно странно, — заметил второй.

— Нам известны только сплетни об этой истории, — прокомментировал бородач.

— Говорят, он был как ребёнок, — сказал третий, — могучий, опасный ребёнок. Он слушал то, о чём ему рассказывали. А узнав о случившемся, сначала он сделался печальным, затем, постепенно, обозлился. И наконец, спросил: «А где Марленус?».

— То, что он смог вспомнить это имя, привело прятавших его мятежников в восторг, — продолжил первый. — «Где Марленус?» — спрашивал он, снова и снова. И ему каждый раз отвечали: «Он должен вернуться». «Где он?» спрашивал он. «В городе все об этом думают», — говорили ему.

— То есть он не сознавал себя Марленусом? — уточнил я.

— В том то и дело, — подтвердил третий.

— Продолжайте, — нетерпеливо поторопил я.

— «Кто правит в Аре?» — спросил он, — продолжил рассказ бородатый наёмник. — «На самом деле, или, кто сидит на троне?» — уточнил его собеседник. Марленус захотел знать правду, кто реально правит Аром, и ему ответили, что это Луриус из Джада, с далёкого Коса, но через Мирона Полемаркоса, в сговоре с Серемидием, командиром таурентианцев, дворцовой гвардии. А затем он спросил о том, кто является их ширмой, и мужчины побоялись рассказать ему, что это именно та, кто когда-то была его дочерью, до того как оскорбила и запятнала его честь. За это он отрёкся от неё.

Я знал кое-что об этой истории.

Когда-то она была захвачена и порабощена тарнсмэном, Раском из Трева, однако тот неожиданно очарованный белокурой рабыней-варваркой, названной им Эль-ин-ор, отдал тогда ещё дочь Марленуса Верне, возглавлявшей девушек-пантер. После этого она оказалась в северных лесах и была выставлена на продажу на северном побережье. Там она попалась на глаза Самосу, работорговцу и первому Капитану в Совете Капитанов Порт-Кара. Страстно желая выскользнуть рук своих жестоких владелиц и надеясь, что её вернут к цивилизации и даже освободят, она обратилась е нему с просьбой купить её, тем самым совершив акт рабыни, поскольку тот, кто просит себя купить, в конечном итоге признаёт себя товаром и, следовательно, рабыней. Позже, я, к тому времени уже потерявший способность ходить, и почти полностью парализованный ядом Суллы Максима, встретился с нею в доме Самоса. Я освободил её и попросил вернуть в Ар. Однако к тому времени стало общеизвестной истиной, что она — рабыня, и каким образом она попала в собственность Самоса. Честь и гордость такого мужчины, как Марленус из Ара, Убар Ара, Убар Убаров, не перенесли столь чудовищного бесчестия. Это было оскорбление, глубокое и тяжкое, его крови и трону Ара! В результате, он отрёкся от неё, запретил называть своей дочерью, и приказал изолировать в Центральной Башне, чтобы её позор мог бы быть скрыт от города и мира.

Если бы, прибыв в Ар она не была юридически свободна, то очень вероятно, что её избили плетью и продали бы в каком-нибудь другом городе.