Мечтатели - страница 8

Сегодня он на ярмарке продал полотно и на вырученные деньги купил себе новую скрипку. Крачинская хотела открыть трактир, и Пётр должен был быть первым скрипачом. Эта мысль зародилась у Крачинской уже год назад, и с тех пор она собирала доски и кирпичи, чтобы расширить помещение. План этот ей нравился и обещал хороший доход.

Пётр продолжал свой путь. Каждый раз, когда он спотыкался, он произносил громкие проклятия, а затем снова начинал петь и беспричинно смеяться. Вскоре его все обогнали, и Пётр остался один на большой дороге.

Послышался звон бубенцов. Это возвращались с ярмарки пастор с сельским учителем.

– Послушай-ка, – крикнул Петру пастор, – как бы тебе не заночевать где-нибудь в канаве!

– Ваша милость, захватите меня с собой! – взмолился Пётр.

– Не будь ты пьян, отчего бы не подвезти тебя? – отвечал пастор.

– Не может же господин пастор ехать с пьяницей,

– нравоучительным тоном заметил Петру учитель.

– Вот бы поехал!.. – раздался насмешливый голос около Петра.

Пётр рассерженно обернулся, как это всегда

бывает, когда двое стыдят одного, а третий осмеивает. Около него стоял стекольщик, держа в руке корзину со стаканами. Он был также навеселе.

Почтенный сударь желает прокатиться с его священством?! – продолжал насмешник.

– Ну, берегись! – рассерженно закричал Пётр.

– Как ты смеешь кричать на меня? – заревел в ответ стекольщик.

Ещё несколько бранных слов, и Пётр, бросив в сторону скрипку, кинулся на своего противника. Вырвав из его рук корзину, он в ярости вытряхнул все стаканы ему на голову. Началась драка. Наконец стекольщику удалось палкой нанести Петру сильный удар по голове, отчего тот потерял сознание. Испугавшись, стекольщик решил поскорее уйти.

Вечерело. Пётр всё ещё в беспамятстве лежал у дороги в лужице крови; неподалёку валялась скрипка, узел и осколки от разбитых стаканов. Мимо часто проезжали сани, но подгулявшие мужики торопились домой, и никто не замечал бесчувственного тела. Наконец подъехали ещё одни сани. Сидевший в них не распевал пьяных песен. Он остановился и вышел из саней, чтобы подтянуть лошадиную сбрую. Вдруг он заметил валявшуюся на дороге скрипку. Он посмотрел вокруг, и его взор упал на лежавшего без чувств человека. Он нагнулся и повернул голову лежавшего.

– Да это ведь Пётр! – в ужасе воскликнул Степан. Он поспешил снегом смыть кровь с окровавленного лица. Тут Пётр впервые открыл глаза.

– Пётр, ты жив? Слава Богу!

– Это ты, Степан! Где я?

– Ты лежишь на дороге, окровавленный. Ты упал что-ли? Как же это с тобой случилось?

– Ах да, теперь мне всё припоминается. Я подрался с негодяем, и он поколотил меня.

Пётр при этом воспоминании опять разразился проклятиями.

– Не греши, – остановил его Степан, закрывая ему рукой рот. – Бог помиловал тебя и спас от смерти. Если бы не Божья милость, я не задержался бы так в городе, и ты, конечно, замёрз бы тут на дороге. А ты, едва открыв глаза, уже снова грешишь вместо того, чтобы благодарить Бога.

Строгие, но справедливые слова Степана произвели действие на протрезвевшего Петра, ведь говоривший был его старым другом.

– Садись со мной в сани, поедем скорей домой!

– Да разве ты повезёшь меня? Я ведь пьян!

– Именно потому, что ты в таком виде, я и должен довезти тебя до дому, чтобы ты не погиб здесь на

дороге и для этой жизни, и для вечности.

– А пастор не хотел меня с собой взять, – припомнил Пётр. – Если бы он меня тогда захватил с собою, со мной не случилось бы всего этого.

Всё у него болело; голова трещала, он еле-еле мог поднять её. Степан заметил, с каким трудом Пётр влез в сани.

– Подожди, Пётр! Ложись в сани, а под голову я подстелю тебе пустые мешки. Голову надо непременно

обвязать, чтобы мороз не застудил раны. Вот так. теперь лучше?

Степан снял с себя шубу и накрыл ею Петра. Взяв в руки вожжи, они тронулись в путь. «Как он заботится обо мне, – – думал Пётр, – совсем как тот добрый самарянин. Говорят, что он «мечтатель», но какой же он мечтатель? Он взял меня к себе в сани, перевязал рану, укрыл меня своей шубой, а теперь сам зябнет из-за меня».

– Степан, подсядь поближе ко мне. – попросил