Мечты и свидания - страница 4

Кофемашина выключилась, и в кабинете снова стало тихо. Чарльз нажал на другую кнопку:

– И?..

Лиз глубоко вдохнула. Либо пан, либо пропал.

– И учитывая то, что у меня появился дополнительный объем работы, я надеюсь, что вы пересмотрите размер моего жалованья.

– Вы хотите, чтобы я увеличил вам зарплату?

– Да, хочу.

В помещении стало тихо, если не считать звука работающей кофеварки. Чарльз подошел к своему столу, достал из кармана смартфон, снял пиджак и повесил на спинку стула. Затем он принялся аккуратно закатывать рукава рубашки. У Лиз засосало под ложечкой.

– У вас и так довольно высокая зарплата, – наконец ответил он, садясь в кресло. – Выше, чем у других личных секретарей.

– Да, но и работы я выполняю больше, чем другие личные секретари, – возразила она. – Я уже не говорю о дополнительных часах. Я допоздна задерживаюсь в офисе, беру работу на дом, приезжаю сюда в выходные. Во многих компаниях моя должность имеет более солидное название.

Разве Рон не говорил ей, что она незаменима?

– Никто не сомневается в вашей преданности компании и не умаляет ваших заслуг, Элизабет.

Может, она напрасно переживает? Может, он готов войти в ее положение?

Откинувшись на спинку кресла, Чарльз соединил вместе кончики своих длинных пальцев.

– Вообще-то я сейчас занимаюсь сокращением расходов и не собираюсь никому повышать зарплату.

– Я в курсе, но я надеялась, что вы войдете в мое положение и сделаете для меня исключение.

– Если я сделаю его для вас, мне придется сделать его для всех остальных.

Огонек надежды, теплившийся внутри ее, погас.

– Я не прошу повышать мне зарплату намного. Просто мой сын…

– Не сейчас, Элизабет, – перебил ее Чарльз, которого определенно не интересовали ее проблемы. – Когда я соберусь увеличить зарплату кому-то из сотрудников, я рассмотрю вашу просьбу, а сейчас мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь.

Ну конечно ему жаль! Он жалеет о том, что потратил на нее свое драгоценное время. Впервые с того дня, когда Лиз сюда пришла, она возненавидела свою работу.

Точнее, человека, на которого работает.

Этот человек потянулся за телефоном и, не глядя на нее, произнес:

– Распорядитесь, чтобы бухгалтерия прислала мне эти данные к десяти часам.

Лиз не ответила. Зачем? Он все равно не стал бы ее слушать. Он самодовольный, бессердечный, жадный, помешанный на цифрах…

По пути в дамскую комнату она, глотая слезы, продолжила ряд нелестных эпитетов. Добравшись до нужной двери, она яростно толкнула ее ногой и почувствовала сильную боль от пальцев до колена.

Это хорошо. Если кто-то спросит, почему у нее заплаканный вид, она скажет, что больно ударилась.

«Никто не сомневается в вашей преданности компании и не умаляет ваших заслуг».

Слова Чарльза повторялись в ее голове как насмешка, пока она вытирала глаза.

Она сама виновата. Стоило ему только сделать ей комплимент, как она начала питать себя надеждами. Когда она осознает, что комплименты и обещания – это пустая болтовня?

Что ей теперь делать? Как она скажет Эндрю, что он не будет учиться в подготовительной школе Трентона? Ведь он так об этом мечтает.

«Их игроков хотят заполучить школы первого дивизиона. Мам, разве не было бы здорово, если бы я смог играть за Бостонский университет или Гарвард?»

Если Эндрю поступит в школу Трентона, для него откроется множество дверей. В противном случае у него даже не будет возможности их увидеть.

По милости ее босса ей придется искать другой способ открыть эти двери. Может, Билл… Лиз тут же отклонила этот вариант. Отец Эндрю не появлялся семнадцать лет. С чего она взяла, что он захочет помогать сыну сейчас?

Она, как всегда, оказалась наедине со своими проблемами.

– Послушайте меня, Джеймс, я не собираюсь платить вам неустойку.

Положив трубку. Чарльз повернулся к окну. Редкие снежные хлопья медленно опускались на землю и исчезали в белоснежном покрывале. Вершины Уайт-Маунтинс прятались в сером тумане. На склонах виднелись следы от лыж и сноубордов.

Он не мог поверить, что вернулся в Нью-Гэмпшир. Все эти годы он думал, что «Гранитный штат», с которым у него были связаны неприятные воспоминания, навсегда остался в прошлом. И вот он снова здесь, в Гилморе, и ему приходится управлять компанией своего отца, которую тот так любил. Юристы компании считали, что завещание в пользу Чарльза – это последний примирительный жест со стороны Рона. Возможность после смерти исправить ошибки, которые он не сумел исправить при жизни.