Мечты не умрут - страница 20

Блэр была смущена:

— Ну, я рада, что это случилось не со мной.

— И ты собираешься судить и наказывать меня за то, что я просто хотела жить? Я была слишком молода, чтобы стать матерью! Но ведь ты должна это понять, Блэр! Попытаться понять! — воскликнула Дана со слезами в голосе.

— По правде говоря, нет, потому что мне было девятнадцать, когда я родила Линдсей. И с того самого дня, как я поняла, что беременна, я уже знала, что мой ребенок станет главным в моей жизни и что я сделаю все на свете, чтобы дать своей дочери дом и любовь, которых она заслуживает.

Дана не сводила глаз с Блэр, и Блэр так же пристально смотрела на нее. Почувствовав, что Линдсей тянет ее за руку, Блэр взглянула на дочь и поняла, что та вот-вот заплачет.

— Мама, пожалуйста не ссорься с ней. Мы, возможно, никогда больше не увидимся, — укорила Линдсей.

Блэр поняла, как эгоистично она себя вела, затевая ссору с Даной на глазах у Линдсей и обременяя дочь своими неприятностями.

— Ты права, моя радость, — улыбнулась она Линдсей, потом холодно посмотрела на мать: — Ну что же? Ты пережила сладостный момент воссоединения семьи. И давай с этим покончим.

Дана посмотрела на Блэр и, поколебавшись, не очень уверенно проговорила:

— Я надеялась, что мы пообедаем втроем. — На ее лице появилось слабое подобие улыбки. Казалось, она в затруднении, но ведь Дана никогда в жизни не колебалась в принятии решений. — Ну, ради добрых старых времен.

— Нет никаких добрых старых времен, — отрезала Блэр.

Дана сжала губы. Внезапно Блэр ощутила ненависть к себе самой, ужаснувшись своей жестокости. Похоже, ее мать была всерьез расстроена. Но ведь такое было невозможно. Дана всегда думала и заботилась только о себе. Она была толстокожей, черствой и абсолютно непробиваемой.

— Ну, тогда, может быть, завтра, — предложила Дана, крепко сжимая в руке свою бежевую сумочку из крокодиловой кожи.

— Не уверена, — ответила Блэр, не обращая внимания на то, что Линдсей тянула и дергала ее за руку.

Лицо Даны превратилось в маску и теперь не выражало ничего. Она повернулась и удалилась грациозной походкой красивой женщины. Глядя сзади на фигуру Даны, ей все еще можно было дать чуть больше двадцати. Дверь за Даной захлопнулась, а Блэр продолжала смотреть на нее, словно была способна видеть сквозь дерево. Она услышала шум удаляющейся машины. И почувствовала себя так, будто у нее оторвался кусок сердца.

— Мы увидим ее еще когда-нибудь? — шепотом спросила Линдсей, стараясь сдержать слезы.

Блэр опустилась на ступеньку лестницы. Вопрос дочери будто впечатался в ее сознание.

— Мама! — Линдсей села рядом с ней. Блэр обернулась, притянула к себе дочь, и та заплакала.

Солнце уже садилось, окутывая подножия холмов трепетным розовым сиянием, и на фоне этих холмов вырисовывался городок. Блэр открыла дверцу «хонды», и они с Линдсей вышли на Купер-стрит, разделявшую Мейн-стрит надвое. На ней разместилось несколько самых известных и любимых в городе ресторанов. Мимо проезжали машины. По всему кварталу в обе стороны не спеша прогуливались люди. Блэр то и дело ловила на себе взгляды прохожих и не заблуждалась на этот счет. Она не думала, что причиной тому были ее бирюзовая шифоновая юбка и небесно-голубая маечка с короткими рукавами. Она не сомневалась в том, что ее узнают. В Хармони уже все, вероятно, знали, что она вернулась домой и что Рик оставил ей недурной куш.

— Мама, я знаю, что миссис Эррера советовала пойти в ресторан «У Джо», но вот этот выглядит здорово. — Линдсей показала на большой ресторан напротив, через улицу, с огромными сверкающими окнами.

— Думаю, этот ресторан — то, что надо, — согласилась Блэр.

Она поняла, что Линдсей захотелось пойти именно туда, потому что он весь был из стекла и она могла видеть, что происходит внутри. Полресторана было занято подростками, но ведь и Линдсей было всего десять.

Они уже собирались перейти через улицу, когда Блэр заметила знакомый серебристый «порше» и замерла на месте. Она смотрела, как Джейк уверенно припарковывал машину всего в нескольких шагах от проезжей части. Минутой позже он вышел из машины, высокий, поджарый, в плотно облегающих ладную фигуру джинсах и бледно-голубой батистовой рубашке. На ногах у него были все те же старые сапоги из крокодиловой кожи, а талию опоясывал ремень с огромной серебряной пряжкой. Он стоял на противоположной стороне улицы и улыбаясь смотрел на них. Блэр вцепилась в руку Линдсей, а Джейк перешел через дорогу своим обычным неспешным крупным шагом и остановился рядом, глядя на них. Сначала он улыбнулся Линдсей: