Медноголовый - страница 5

Сейчас он примостился на сломанном яблоневом суку и хлебал кофе. Высокий, тонкий в кости, пообтёртый несколькими месяцами солдатчины, он гладко брил лицо с правильными чертами, обрамлённое длинными волосами. Томас Труслоу замечал, какими взорами провожают Старбака девушки в городах и селениях, через которые проходил Легион, всегда и только Старбака. Даже дочь Труслоу не устояла перед долговязым северянином с серыми глазами и быстрой улыбкой. При подобном положении дел, рассуждал сержант, удерживать Старбака от греха было всё равно, что отгонять пса от мясной лавки.

— До побудки далеко? — нарушил паузу капитан.

— Пара минут.

— О, Иисусе… — простонал Старбак.

— Надо было возвращаться раньше. — Труслоу подбросил в костерок ветку, — Ты белокурой зазнобе своей сказал, что мы уходим?

— Я решил её не расстраивать. Расставание — это так печально.

— Трус. — буркнул сержант.

Старбак секунду поразмыслил, затем ухмыльнулся:

— Правда. Трус. Ненавижу, когда они плачут.

— Ну, не давай им поводов плакать. — глубокомысленно изрёк Труслоу, отдавая себе отчёт в том, что с тем же успехом можно просить не дуть ветер.

Солдаты всегда заставляют своих зазноб плакать; таков удел солдат. Они приходят, разбивают сердца и уходят, а этим утром Легион отправится прочь от Лисбурга. Последние три месяца подразделение было включено в состав бригады, которая расположилась у Лисбурга, охраняя тридцатикилометровый участок Потомака. Враг, впрочем, не давал о себе знать, и сейчас, на стыке осени с зимой, ширились слухи о том, что янки ударят по Ричмонду прежде, чем снег и лёд лишат враждующие армии возможности маневрировать. Поэтому было принято решение вывести Легион из состава бригады, передислоцировав его к Сентервиллю, где основные силы конфедератов укрепились на главном шоссе, соединяющем Вашингтон со столицей бунтарской республики. Именно на этой дороге под Манассасом тремя месяцами ранее Легион Фальконера в числе прочих подразделений Конфедерации отразил первое вторжение северян и, если слухи не врали, полку следовало готовиться отражать второе.

— Ну, на этот раз всё будет иначе… — пробормотал Труслоу и сообщил Старбаку, вороша прутом угли, — Слыхал я, что у Сентервилля всё перекопано траншеями. Так что пусть янки приходят, на этот раз мы будем палить по ним из надёжных, крепких укрытий…

Он осёкся, заметив, что Старбака всё же сморил сон. Рот его был открыт, а кружка опрокинулась, и кофе пролился.

— Вот же свинтус. — буркнул Труслоу, но беззлобно, ибо Старбак, несмотря на все свои недостатки, успел зарекомендовать себя, как дельный и толковый офицер.

Он добился того, что его рота «К» стала лучшей в Легионе, добился безжалостной муштрой и тренировками. Когда же выяснилось, что для дополнительных упражнений роты «К» в стрельбе у командования нет ни пуль, ни пороха, капитан лично пошёл за реку с дозором и под Пуллсвиллем захватил фургон армии северян, возвратившись с тремя тысячами патронов. Неделю спустя Старбак предпринял ещё один набег за Потомак, разжившись на этот раз десятком мешков отличного кофе. У капитана, несомненно, имелся природный талант, который старый солдат Томас Труслоу разглядел в нём давным-давно. Старбак был прирождённым бойцом, умным, умеющим предугадывать действия противника, и набранные в роту «К» мальчишки смотрели на своего командира снизу вверх. Старбак, это Труслоу знал точно, был хорош.

Захлопали крылья, и сержант, повернув голову, выхватил цепким взглядом тёмный хищный силуэт совы, мелькнувший поверх диска луны. Труслоу предположил, что птица возвращается с ночного промысла в полях вокруг города. Гнездо её, очевидно, располагалось где-то в чащобах на Боллз-Блеф.

Сигнальщик выдул фальшивую ноту, набрал воздуха в лёгкие и огласил ночь звонкой зорей. Старбак, бесцеремонно вырванный из сладких объятий Морфея, застонал и выругался, потому что вылившийся кофе промочил ему штанину. До рассвета было далеко, но Легион подняли затемно собирать пожитки, чтобы, оставив тихую вахту на реке, двигаться войне навстречу.

— Рожок, нет? — лейтенант Венделл Холмс, насторожившись, неуверенно спросил у своего святоши-сержанта.