Медовый месяц Золушки - страница 11
А новости на этот раз были политико-продовольственные, они касались каждого - через личный его желудок. Известно ведь: бурление в собственном желудке заглушает для большинства артиллерийскую пальбу в чужих краях, грохот тамошних землетрясений и вообще что угодно: это там где-то, а я тут, и я у себя один, ненаглядный…
Министр эстетики Фуэтель объяснял маркизу Посуле:
- Блюдечко свежего творога и кофе с рогаликом - вот и весь мой завтрак! Скромно, не правда ли? Неприхотливо. И так уже восемнадцать лет… И вдруг говорят: не будет больше творога, сочиняйте себе другие завтраки!
- Да, это обидно, - согласился маркиз. - Но почему?
Фуэтель поглядел на него с сожалением: вся библиотечная зала во дворце, где будет Совет Короны, уже час гудит от скверных известий, а этот глазами хлопает, ни о чем не слыхал…
- Потому, маркиз, что эти 18 лет мы ели творожок, оказывается, бесплатно, а должок наш все рос!
- Виноват… кому должок?
- Фармазонии! Кисломолочные острова - они чьи по-вашему? А теперь они якобы заявили: попользовались - и баста! Теперь прикиньте, с чем мы останемся. Сплошная гусятина - какой желудок это выдержит? Мой - точно не сможет!
- Виноват… они на что-то рассердились?
- Еще бы! Фармазонский посол дважды приходил за ответом - и не был принят! - на этих словах Фуэтель деловито нахмурился, щелкнул крышкой карманных часов, изобразил на лице, что его ужаснул бег стрелок - и отошел.
В другом углу одна старая фрейлина пытала генерала по фамилии Гробани - ответчика за всю оборону страны, между прочим:
- Нет, извольте мне растолковать, генерал: простокваши это тоже касается?
- Всего, всего касается, мадам! Тут в чем штука вся? Кисломолочные острова могли бы стать нашими. Они даются за принцессой Юлианой, это часть ее приданого… А на нет - и суда нет! Без Юлианы мы не получим ни творога, ни простокваши, - ни одного черпака, мадам! Граница уже на замке!
Он собрался откланяться, но приставучая старая дама вцепилась в его эполет:
- Слушайте, но мы женаты уже! Я хочу сказать - наш принц. Как же быть?
- Платить должок за творожок, - скривился он от необходимости объяснять, что 2x2=4. - Самое обидное - за давно уже съеденный. А на новый не нацеливаться: ложку облизать и спрятать за голенище! И радоваться, если не будет войны! Честь имею!
Генерал Гробани звякнул шпорами и круто повернулся. Старуха уже в спину ему возмущалась:
- Но у меня нет никакого голенища! Это раз. Во-вторых, без простокваши я не могу!… А в-третьих, мы ж не притворялись, мы на самом деле сломали ногу! Я хочу сказать - наш добрый король… На что же обиделся их посол? С чего они такие нервные?
Отвечал ей уже другой человек - молодой и юркий советник министерства справедливости и общегуманных вопросов:
- Балтасара, изволите ли видеть, интересует совсем другая нога. Точнее, наш отзыв о ней. Он рассчитывал, что туфелька придется как раз по ней, что наш принц уже заочно будет влюблен и что великой честью для нас было бы породниться с ними… Если же нет - молочных продуктов, считайте, тоже нет!
…Да, творожно-сметанно-простоквашные вопросы в теснейшей связи с военно-политическими (как говорится, в одном пакете с ними) обсуждались во всех углах огромной комнаты; ровный,негромкий, озабоченный гул иногда взрывался криком - чаще дамским, конечно. Ждали принца Лариэля: по причине болезни короля проводить сегодняшний Совет Короны должен был он - больше некому. О принце говорили, однако, что его видели в парке на потной гнедой красавице-кобыле: он обожал прогулки верхом. Причем без всякой охраны, в одиночестве.
Министр без портфеля Коверни взял под руку маркиза Эжена де Посуле, того самого, которому объяснял положение министр эстетики:
- Поторопились мы, друг мой. Пока это не окончательно, но боюсь, что погорячились мы с вами, как мальчишки…
- Мы? А в чем?
- В личных делах, в личных! С этим нашим сватовством… (Тут нужна справка: со вторника господин Коверни был помолвлен с Колеттой, старшей сводной сестрой новой принцессы. Что касается Эжена де Посуле - он с того же дня считался женихом Агнессы, другой сестры Золушки).