Мэгги - страница 22

Мэгги поцеловала его на прощание и, больше не оглядываясь, побежала по трапу. И сразу же старенький трап заскрипел, поднимаясь и отрезая для женщины путь назад. Пароход свистнул и медленно, не особенно торопясь, начал отдаляться от причала, на котором все еще стоял Боб. Он снял шляпу, и подняв ее высоко над головой, стоял, не двигаясь, как каменное изваяние на затерянном в безбрежном море острове.

Почти всю обратную дорогу Мэгги провела в каюте, разговаривать ни с кем не хотелось, и она в одиночестве сидела на постели, пытаясь представить себе, как будет жить дальше. «Я хочу жить, жить, а не просто существовать, как последние четыре года», — твердила она про себя и все придумывала себе разные дела, которыми непременно займется, чтобы подняться над обыденностью. Во-первых, поедет все-таки к внучке в Рим, может быть, заберет ее, и они вместе с малышкой приедут на Матлок. Ничего занимательнее этого Мэгги придумать не могла и даже развеселилась, представив себя в роли заботливой бабушки.

Утром, когда стюард постучал в дверь каюты, чтобы предупредить пассажирку, что их пароход прибывает в Таунсвилл, он застал Мэгги уже одетой и готовой к выходу. Молодой стюард не удержался от изумленного возгласа, взглянув на таинственную затворницу. На Мэгги было элегантное легкое платье из голубого поплина, красиво оттеняющее ее загорелое лицо. Наряд дополняли белая шляпка и сумка.

Старания Этель не пропали даром. Элегантный наряд совершенно преобразил Мэгги. Она и сама чувствовала свою привлекательность и ступала теперь мягко, с достоинством, не опуская глаз от направленных на нее восхищенных взглядов.

«Держись, Мэгги, держись, ты начинаешь новую жизнь!» — подбадривала она себя, спускаясь по трапу и краешком глаза замечая, как, словно по команде, мужские головы поворачиваются следом за ней. «О Боже, Мэгги! Надо тебе это? Ты никогда раньше не была обольстительницей». Пристыдив себя таким образом, Мэгги все-таки решила, что иногда для самоутверждения это не помешает.

Чудеса продолжались. Едва Мэгги спустилась по трапу, как со всех сторон к ней побежали носильщики, стараясь перехватить друг у друга вещи этой красивой женщины, тут же подкатило такси, и не успела Мэгги опомниться, как она уже ехала по улицам Таунсвилла по направлению к вокзалу. Состав уже стоял на путях, по перрону суетливо бежали пассажиры с тюками в руках и на загривках, но Мэгги прошла к вагонам первого класса и сразу же почувствовала разницу. Здесь все было чинно и пристойно. Хорошо одетые люди спокойно беседовали возле своих вагонов, носильщики вежливо, то и дело извиняясь, вносили в вагоны вещи припозднившихся пассажиров, а сами они, не спеша, прощались с близкими, ничуть не сомневаясь, что поезд без них не уйдет. Провожатых у Мэгги не было, и она, не задерживаясь, прошла в вагон. Она и здесь обратила на себя внимание, но приняла это уже как должное. Мэгги уже продумала, как будет вести себя в дороге. Она решила и в поезде оставаться загадочной затворницей, которая по чистой случайности или каким-то таинственным причинам путешествует одна. Этель предлагала Мэгги лететь самолетом. И быстрее, и удобнее, не надо сутками тащиться через всю страну. Но Мэгги отказалась, она побаивалась самолетов, хотя и не сказала об этом Этель. К тому же хотелось посмотреть, как все изменилось с тех пор, когда она в далекой молодости проехала здесь однажды.

И вот наконец Данглоу. Мэгги помнила, что раньше джунгли подступали почти к самому городу. Она вспомнила и свои неприятные ощущения: джунгли подступали прямо к железнодорожному полотну и, сколько не смотри за окно, кругом только густые непроходимые заросли, буйная и какая-то жирная растительность, перевитая лианами. Казалось, что отсюда уже никогда не выберешься, и тогда сердце Мэгги еще больше сжималось от непреодолимой тоски. Она привыкла к широким просторам Нового Южного Уэльса, необозримым полям своей родной Дрохеды.

Сейчас джунгли уступили место обширным плантациям сахарного тростника, а сам город разросся, то тут, то там виднелись новостройки, бывшие окраины, застроенные богатыми коттеджами и многоэтажными красивыми домами, давно уже вошли в черту города. Вот только многочисленные кокосовые пальмы все так же колышут своими широкими резными листьями, возвышаясь над разноцветными крышами.