Мелкие случаи из личной жизни - страница 14

Тогда, может, ко мне? Тут недалеко. Музычку послушаем, потанцуем, мартини... А, девочки?

Ой, не знаю, – звонко сказала Лина, – мне еще внука спать укладывать.

Парни стояли, как громом пораженные. Потом один из них спохватился:

Ну, вы подумайте, а мы пока... сейчас... машину прогреть... в общем, выходите..., – и увлек сотоварища на выход.

Таня и Лина одевались, накручивали шарфы, чтобы не замерзнуть, искали по карманам перчатки. Затем вышли из ресторана под синее звездное небо и никого не увидели. Совсем никого. На улице не видно было даже случайных прохожих. И ничего напоминающего прогреваемый автомобиль. Парни просто испарились.

Женщины посмотрели друг на друга и заржали в голос.

Уже минут через десять Таня, посадив Лину на троллейбус, входила собственный двор. К ночи стало холоднее, подул ветер, и она мечтала о том, как выпьет горячего чая на собственной кухне. Но, проходя мимо своей машины, удачно припаркованной за помойкой, замедлила шаг. Прямо у дверцы отирался мужик бомжеватой наружности. Вор? Взять оттуда попросту нечего. Хочет угнать? Или просто поцарапать?

Не задумываясь о том, чем это может для нее закончиться, Таня подбежала к мужику и схватила его за рукав. Дальше все было как в дурацком кино. Он, как в замедленной съемке, повернулся к ней и уставился очень знакомыми глазами. И тихо робко вопросительным тоном произнес:

Таня?...

Сергею казалось, что Таня нравилась ему всегда. На самом деле с первого класса он поклонялся другой богине, златокудрой, голубоглазой и веселой. А Таня была лишь ее вечной спутницей, тенью. Он вечно тащился из школы за своим божеством на почтительном расстоянии, но не решался заговорить или проявить себя по-другому. А девчонки всегда были вместе. Разлучались только у Олиного подъезда (до Таниного идти было дальше), да и то зачастую шли к Кронгаузам вместе. А он оставался стоять у чужого дома, а потом понуро плелся к себе, остро ощущая свою неполноценность. Хорошо еще, идти было недалеко, в соседний двор. За семь с половиной лет они так ни разу и не обернулись, ничем не давая понять, что знают об его присутствии.

В школе все было иначе. Там они с Витькой Андриановым сидели сразу за этой парочкой отличниц, и пользовались таким преимуществом вовсю. У Таньки всегда можно было списать домашнее задание, но по своей правильности она никогда не подсказывала на контрольной. А Оля решала оба варианта и пускала свои черновики по классу. Сережа и Витя, как соседи, имели привилегию списать оттуда вне очереди. При Витьке Сережа никогда бы не решился проявить свои чувства, а Витьке отличницы и вовсе не нравились. С ними слишком трудно, надо соответствовать, и так далее.

А в восьмом классе у Сереги открылись глаза. Произошло это так. В марте Олечка Кронгауз заболела. Лежала дома с воспалением легких. Каждый день преданная подруга ее навещала после уроков. В отсутствии своего божества Сергей осмелел и шел сзади уже не в пятнадцати метрах, а в трех шагах, практически наступая Тане на пятки. С каждым днем это расстояние сокращалось. И вот однажды Татьяна остановилась, развернулась и спросила:

Ермаков, ты долго будешь за мной таскаться?!

Пока не надоест, – нахально ответил Сережка и сам удивился собственной наглости, – А тебе какое дело, Офигеева? Хочу и буду!

Тут Таня, не говоря худого слова, размахнулась портфелем и засандалила им со всего маху Сереге по голове, только гул пошел. И случилось чудо. Как в кино, когда черно-белое изображение вдруг становится цветным. Стало совершенно ясно, что эта скучная бесцветная Танька — самая необыкновенная девчонка в классе. Как сверкают ее глаза! И цвет у них необыкновенный, как у каленого лесного ореха. И косички такого же цвета. Ни у одной девчонки в классе нет таких толстых и длинных кос. Наверное, если их распустить, будет очень красиво. Он не мог тогда еще сформулировать, но почувствовал в Татьяне огонь и силу, которые его и потрясли. На фоне обновленной Тани образ прежней любви совершенно поблек. Олечка, хоть и была прелестна, как ангел, но привлекала скорее слабостью и нежностью.