Мелочь - страница 4

Ликующий, но нервничающий, Лемминг заполз наверх, чтобы подслушивать у спальни. После пяти минут робости он осторожно открыл дверь и включил свет. Никакого запаха серы, только запах раздевалки после тяжелых физических тренировок и, возможно, воображаемое им за пределами обоняния раздражение в воздухе, словно кто-то оставил след из злобных проклятий, как эхо захлопнувшейся двери.

Мгновенное впечатление, не более того. На кровати, стульях, тумбочке, сложенное на приставном столике, разбросанное по полу, находилось маленькое состояние в раскатившихся пенни, пятицентовиках, десятицентовиках, четвертаках и полудолларах, пирамиды монет на столе, некоторые груды развалились от своего веса, закатившись в смежную ванную комнату. Торчащая из них пачка замусоленных квитанций была точным, до скрупулезности, бухгалтерским учетом каждого наименования и общим итогом дня: семьсот долларов и тридцать шесть центов.

Лемминг трясся и бормотал, упав на колени и поглаживая документы, нащупывая закатившие четвертаки, лаская увесистые полудоллары, как груди любовницы. Один день, всего один, и семь сотен баксов! Рассуждения понеслись бурным потоком: если умножить это на семь, то будет четыре тысячи девятьсот в неделю, около двадцать тысяч в месяц. За год более двести тридцати пяти тысяч долларов, не говоря уже о возможных банковских процентах.

Поговорим о чудесах. Словно ребенок на пляже, Лемминг сложил монеты рядом с собой в высокую денежную башню. Он сделал это, он грезил несбыточной мечтой и сделал ее реальностью. В два часа утра его игрушечная крепость по сложности не уступала поздненормандскому замку. С нигилистическим хихиканьем Лемминг разрушил его движением руки. Он зевнул, решив впредь спать здесь, в своей Коллекционной комнате, где холодная наличность согревала его сердце. Он освободил одеяло от барыша, и лязгающий звук падения монет на пол забарабанил по его высохшей душе, словно благословенная манна.

«И это законно, — Лемминг хихикал в темноту и безграничное будущеее за ней. — Никакой дьявольской платы, просто день за днем. Могу же я заключить клевую сделку?»

В конце концов, какова цена? Сорок, пятьдесят лет. Не более, чем альтернативная услуга, блаженно подумал он, закрыв глаза, например, присоединение к Корпусу Мира для уклонения от налогов.

Пока безликий Коллектор ишачил, как раб без передышки, Лемминг тоже трудился. Он привык к полуночному ритуалу: с последним ударом часов — пуф! — лязг, глухой шум и удар наверху, приглушенное бормотание, еще одно пуф! … и тишина. Тяжелые дни Суперкубка на выходных прояснились 15 апреля после уплаты налогов, когда никто много не терял, но ни одного пропущенного дня. В любом случае, такой же неизменный скрупулезный учет от его Коллектора, зловоние несмываемого пота и уйма монет. Лемминг сбросил пять фунтов, складывая и перенося свои трофеи в банк, прежде чем неохотно сдался и приобрел четырехприводный фургон «эконолайн» для транспортировки своего богатства.

Первый его банк, а затем и второй перестал вмещать все его наличные деньги. После жестоких мук сомнений — ради всего святого, не потратить ли денег, — Лемминг купил дом на снос, а потом другой, оснастив каждый решетками на окнах и железными дверями замками с часовым механизмом. Наконец, когда он уже не мог отстраиваться вширь или вверх, Лемминг стал углубляться вниз, пристраивая глубокие подвалы под своими домами. Он любил сидеть в своих сокровищницах, как в церкви. Когда внизу грохотало метро, его орда отвечала серебряным хором. В этом денежном гимне веселым контрапунктом звучала служба по налогообложению. Лемминг стонал от их размеров налога, но тогда произошел выброс пятицентовиков. На десятом году, когда его высокомерие сравнялось с его богатством, он позволил себе праздную шутку насчет дохода.

«Смотрите, — любезно снизошел он, предложив измотанному налоговому инспектору остатки диетической «колы». — Вместо того, чтобы подсчитывать все это, просто скажите мне, сколько нужно президенту. И пойдемте, присоединитесь ко мне за ужином. В «Макдональдсе» специальное предложение с маленькими бургерами».