Memento - страница 43

— Верю.

Хоть на минуту уснуть. Всю ночь он ворочался на промокших простынях. Трясся от холода, умирал от жары. Похожая на Олину сестра подходила вытирать пот. Уже без улыбки. И без слов.

Он упорно пытался сомкнуть веки.

Спать! Проклятье, хоть бы уснуть! Боль в суставах, пояснице, во всем теле. Какая мука — лежать без движения. Два или три раза, когда, пересилив себя, он открывал глаза, возле его постели был врач с сурово поджатыми губами.

Как судья? Глупости. Просто я — очередной подопытный кролик, пока не сдохну.

Снова сумасшедшая возня, чтобы найти вену. Вливание.

Уже не уснуть, с тоской подумал он. Что там на улице? За окном опять свет.

Над Прагой всходило солнце.

Сколько же все это продолжалось? Понятия не имею. Сплошной безумный морфиевый сон. Куда девалось ощущение радости и полета? Осталась одна лихорадка, если вовремя не сделать инъекцию. А делаешь только затем, чтоб было не так мерзко, как без нее. И больше ничего. Доза за дозой, просто чтобы привести себя в человеческий вид. Организм уже привык. Почти не реагирует даже на тройной дозняк. Из-за этих кретинских опиатов тело не способно на нормальную реакцию. Сколько времени мы не могли понять, что умираем с голоду? А во всей квартире ни гроша на четвертушку хлеба. Нет даже пустых бутылок, последней надежды дошедших до черты.

— На работе сегодня получка, — вдруг вспоминает Ева.

Объявиться там?

— Когда у тебя кончился отпуск?

Она пожимает плечами.

Интересно, что разнюхали менты? Об этом лучше не думать. А бабки раздобыть все же придется. Сколько дней мы не ели? Что вообще делали всю прошлую неделю?

Попытаться найти работу. Изобразить из себя нормального человека, подыскивающего место? Миф. К тому же наверняка попросят паспорт. Месячный срок, за который я должен снова устроиться, давно прошел. А если все раскрылось и они объявили розыск? Фотография по телевизору. Тогда каюк. И потом, где это видано, чтобы в первый же день платили аванс?

Сунуться подметать улицы? До обеда. И сразу пятьдесят крон. Еще один шанс для тех, кто на самом дне. Ну разве смогу я встать утром в полшестого? А если бы и сумел, все равно там платят по паспорту.

Украсть что-нибудь у предков? По-моему, ключи еще есть. Малость еды, немного денег да шмотку поценнее, чтобы толкнуть? Ну а где гарантия, что отец не вернулся с работы? Теперь-то он как пить дать вызовет милицию.

— У меня есть золотой браслет. Остался от тетки.

— Ну да? Где?

— Мама держит его у себя.

Золотой браслет. Минимум две недели жизни!

— Я зайду к своим.

— А если будут дома?

— Не раньше шести.

Это ведь не воровство. Ева просто возьмет то, что принадлежит ей.

Профессионально-равнодушная матрона за стеклянным прилавком, набитым золотом, вокруг которого вечно ошиваются иностранцы. Черт, как бы им всучить именно наш браслет?

— К сожалению, эту вещь мы не примем. Она не антикварная.

— А как же нам его продать?

— Ну, если срочно, возьмут в ювелирном, на вес. По сто пятьдесят крон за грамм. Но прежде браслет нужно переплавить. Это делают на Козьей площади.

Она что, спятила? Обдираловка! А куда еще сунешься?

— Ваш паспорт, пожалуйста…

Схватить браслет — и ходу! Эх, была не была… Все равно у Евы в паспорте адрес матери.

Браслет, который можно продать тысячи за три-четыре, если не торопиться.

— Тысяча сто крон, — безразличным тоном произносит очередная матрона, на этот раз в кассе ювелирного.

Ни больше, ни меньше.

Две недели жизни. И что дальше?

Не позволять себе заходить так далеко. Позаботиться о деньгах загодя. А не когда сводит брюхо и ты готов на все.

— Потом загоним что-нибудь из той аптеки.

— Как?

— Через Рихарда.

Мой заклятый друг снова на сцене?

— Пошла ты с ним в задницу!

У нас тоже есть своя гордость. Правда, пока в кармане у Евы тысяча сто крон.

— И Станда так делал, до того, как его замели.

Уже свыклись, что нас загребут? А чем же еще это может кончиться? Вообще-то, нам давно все до лампочки. Какая уж там гордость.

— Врубаешься, на этот раз мы хотим чего-то от Рихарда, а не он от нас?

— Конечно.

Последние наставления.

Нас приглашают на вечеринку.

— Михал, прошу, веди себя нормально.

— Надеюсь, обнимать его не обязательно?