Мемуары наполеоновского гренадера - страница 9

Ларрей, Императорский хирург, ампутировал ей большой палец и очень ловко извлёк пулю из моей руки, так что я снова чувствую себя хорошо.

Вот что я узнал от Дюмона из Конде, капрала – вольтижёра 61-го полка. Я взял с него обещание встретиться со мной в Москве, если мы там остановимся, но я больше никогда ничего о нем не слышал.

Так погибло двенадцать молодых людей из Конде в знаменитом сражении под Москвой 7-го сентября 1812года.

Конец небольшого обзора о нашем марше из Португалии в Москву.

Бургонь,[20]

Экс-гренадер Императорской Гвардии, кавалер ордена Почётного легиона.

14-го сентября, примерно в час дня, пройдя через большой лес, мы увидали вдали возвышенность, и через полчаса достигли её. Авангард, уже взобравшийся на холм, махал руками знаки отставшим, крича им: «Москва! Москва!» Действительно, впереди показался огромный город – в нем мы рассчитывали отдохнуть от утомительного похода, так как мы, Императорская Гвардия, прошли, по сути, без отдыха более 1200 лье.[21]

Это был прекрасный, по-летнему тёплый день: солнце играло на куполах, колокольнях, позолоченном убранстве дворцов. Многие, виденные мною столицы, Париж, Берлин, Варшава, Вена и Мадрид, произвели на меня впечатление заурядное, здесь же другое дело: в этом зрелище, для меня, как и для всех других, заключалось что-то магическое.

Забылось всё – опасности, труды, усталость, лишения, и думалось только об удовольствии вступить в Москву, устроиться на удобных квартирах на зиму и заняться победами другого рода – таков уж характер французского воина: от сражения к любви, от любви к сражению. Тем временем, пока мы любовались городом, пришло распоряжение одеться в парадную форму.

В этот день я был в авангарде ещё с пятнадцатью товарищами и мне поручили стеречь нескольких офицеров, попавших в плен после Великой битвы под Москвой. Многие из них говорили по-французски. Среди них, между прочим, и православный поп, вероятно полковой священник, также очень хорошо говоривший по-французски; он казался более печальным и озабоченным, чем все его товарищи по несчастью. Я заметил, как и многие другие, что когда мы взобрались на холм, все пленные склонили головы и несколько раз набожно осенили себя крестным знамением. Я подошёл к священнику и осведомился, что это значит.

– Сударь, отвечал он, – гора, на которой мы находимся, называется «Поклонной» и всякий добрый москвич, при виде святынь города, обязан здесь перекреститься.

Через минуту мы уже спускались с горы, а ещё через четверть часа очутились у ворот города.

Император уже находился там со своим генеральным штабом. Мы сделали привал; тем временем я заметил, что под самым городом, по левой руке раскинулось обширное кладбище. Немного погодя, маршал Дюрок, незадолго перед тем вступивший в город, вернулся и представился Императору вместе с несколькими жителями, говорившими по-французски. Император обратился к ним с вопросами; затем маршал доложил Императору, что в Кремле собралось множество вооружённых людей – большей частью преступников, выпущенных из тюрем, и что они стреляют в кавалерию Мюрата, составлявшую авангард. Несмотря на многократные требования, они отказывались отпереть ворота.

– Эти негодяи пьяны, – добавил маршал, – и не хотят прислушаться к голосу разума.

– Пусть выбьют ворота пушками! – отвечал Император, – и выгонят оттуда всех, кто там есть.

Так и сделали – король Мюрат взял на себя эту обязанность: два пушечных выстрела – и весь этот сброд разбежался. Потом король Мюрат двинулся дальше по городу, преследуя русский арьергард.

Послышался барабанный бой, затем раздалась команда: «Garde а vous!» То был сигнал вступления в город. В половине четвёртого пополудни мы вступили колонной, построенной повзводно. Авангард, в состав которого входил и я, состоял из тридцати человек, командовал им Серрарис, лейтенант нашей роты.

Только мы вошли в предместье, как увидали идущих на нас тех самых негодяев, которых выгнали из Кремля: у всех были злобные лица и вооружены они были ружьями, пиками и вилами. Едва мы перешли через мост, отделявший предместье от города, как из-под моста выскочил какой-то субъект и направился навстречу войскам: одетый в овчинный полушубок, стянутый ремнём, с развевающимися, длинными, седыми, до плеч волосами, густая белая борода спускалась по пояс. Он вооружился трёхзубыми вилами и был похож на Нептуна, вышедшего из моря. Он гордо двинулся на тамбурмажора, видя, что тот в парадном мундире, в галунах, он, вероятно, принял его за генерала. Он нанёс ему удар своими вилами, но тамбурмажор успел уклониться и, вырвав у него оружие, взял его за плечи и столкнул с моста в воду. «Нептун» скрылся в воде и уже не появлялся, его унесло течением, больше мы его и не видали.