Мемуары торрека - страница 24

Наверное, пришельцы были голодны. Один из парней — юноша с золотистым цветом волос — запрыгнул на верхушку молоденькой чисхи[12] и струсил целую тучу плодов. Хотя собирать их не стали. Незнакомцы ещё несколько хисок переговаривались о чём-то на неведомом языке, потом забрали все вещи и пленника и ушли с поляны звериной тропой.

Ещё целый крам Тири пряталась в зарослях кохи и только потом решилась выйти наружу. Изучив следы, молодая охотница поняла, что незнакомцы не таятся. Они оставляли такой ясный след, что даже после дождя Тири легко его обнаружит. И снова девица поразилась силе незнакомцев. Если судить по следам, вес поклажи каждого пришельца был очень велик, а двигались они точно налегке.

Нужно скорее бежать в посёлок и рассказать всё старейшинам. Кажется, древнее пророчество сбывается и Крильис оживает. Только вот пока ещё непонятно кто пришёл в мир. Что посланники Керита[13], что демоны Боста[14] могли появиться из-за Межи и как теперь быть простым смертным пока неясно.

Тири не будет забивать себе голову ерундой. Пускай мудрецы думают — на то они и старейшины. Она просто расскажет обо всём что видела и покажет место.

Ох и влетит же непоседливой охотнице от отца…

Не знаю, сколько мы прошли, но, похоже, немного. Шагать по узкой тропинке с таким обилием сумок и оружия — то ещё удовольствие. Ветви кустарников, оплетённые плющом и кружевами лозы, то и дело норовили зацепиться за сумки, форму или выпирающие стволы автоматов.

Хорошо, что лес вроде бы не тропический и всякие ядовитые растения, насекомые и животные нам не досаждали, да и влажность была в норме. Несколько раз пришлось подниматься на небольшие холмы, поросшие тем же кустарником и густо усыпанные многолетним покрывалом опавшей листвы.

Оранжевые великаны постепенно остались за спиной. Теперь мы шли по смешанному лесу, где вперемешку росли лиственные и хвойные деревья. Больше всего меня удивили голубые ели и, наверное — сосны. По крайней мере, именно на сосны были похожи те стройные бирюзовые красотки с пышными шубками. Когда только увидел их своими глазами — дух захватило, но к концу пути пейзажи немного приелись, так что глазеть по сторонам мне надоело.

Всю дорогу нас провожали трелями лесные пичуги. Они звонко заливались на разный манер, поднимали нам настроение и на мгновение заставляли забыть о свалившихся на головы неприятностях. Без устали гудели пчёлы, рокотали сверчки, разбавляя палитру совсем уж ни на что не похожих звуков. Больше всего забавляли дятлы, что ритмично отстукивали в такт лесному ансамблю. Вдали завывали какие-то крупные звери и это слегка настораживало.

Ароматы смолянистой сосны перемешались с букетами, что распылили вокруг медовые соты, луговые цветы и свежая трава. Весенние миазмы витали над лесом, даровали лёгкость шагов, эйфорию и упоение. Никакого намёка на смрад и копоть цивилизации не было и в помине. Первобытный лес пьянил нетронутыми духами, окунал разум в блаженную негу, давал волю забытым, глубоко задвинутым в недра души чувствам унылого горожанина.

Где-то через час мы вышли на небольшую поляну, очень похожую на ту, что осталась у пещеры. На её окраине, у самой стены леса, протекал звонкий ручеёк с чистой и холодной водой. Всю дорогу мы шагали молча, и только здесь капитан нарушил тишину:

— Пару минут отдохните, потом начнём возводить лагерь.

В ту же секунду все скинули сумки на землю и упали рядом с ними. Хотя сделали мы это не потому, что устали, а скорее по привычке. Очень странно, но, несмотря на большой вес поклажи и трудный лесной переход, никто из ребят не притомился. В первые минуты после пробуждения можно было, хоть и с большой натяжкой, списать все метаморфозы на простой стресс, но теперь?..

Пленник тоже шагал довольно бодро: не ныл, не жаловался и вообще вёл себя очень тихо. По крайней мере, нареканий на его поведение пока не было. Борис уселся в кругу курсантов и опёрся на скованные за спиной руки. Не проронил даже слова.

Осматривая поляну, я повернулся к ручью и обомлел. Там замер олень. Длинноногий сохатый склонился к земле и пощипывал травку. Ветвистые рога, будто тяжёлая корона, кренили голову бедняги к ручью, но он держался. Раньше таких зверушек мне доводилось видеть только по телевизору — в телепередачах, что снимались где-то в заповедниках или далёких уголках нашей планеты. И вот он — живой и статный, мирно пасётся на полянке, и до нас ему нет никакого дела.