Мэн-кэ - страница 4
Вспомнив раскрасневшееся лицо отца, растерянный взгляд в тот момент, когда однажды она готовилась взять его фигуру, Мэн-кэ невольно улыбнулась. Юнь-чжэнь легонько подтолкнула ее:
– Ты чего?
Мэн-кэ еще сильнее захотелось смеяться: перед глазами встала прежняя Юнь-чжэнь – волосы у нее торчат двумя рожками в стороны. Потом всплыли образы Ван Сань, Юань Да и двух братьев Эра и Да из семьи второго дяди. Они любили все вместе бегать в бамбуковую рощу у дальней горы за молодыми побегами бамбука. Мэн-кэ по дороге отставала, взбиралась на персиковое дерево и, набрав персиков покрупнее, бросала их в рогатую прическу Юнь-чжэнь. Но особенно нравилось ей потешаться над трусишкой, как она в шутку прозвала Юань Да. Тем не менее Юань Да была к ней очень привязана, может быть, потому, что Мэн-кэ всегда ее защищала. Интереснее всего было стащить у няни Яо корзину батата. Тогда они убегали в горное ущелье, и под высокой сосной пекли батат на углях. Поев, собирали каштаны, грибы…
И потом еще этот рябой господин Чжоу. Он так интересно умел рассказывать всевозможные истории, потряхивая длинной бородой. Сейчас все это казалось далеким, как сон.
Чем дольше думала Мэн-кз о своем детстве, тем сильнее охватывало ее какое-то непонятное ощущение; все события прошлого ясно вставали перед глазами; она вдруг ощутила горячую симпатию даже к монаху Ай-ю, присматривавшему за быками, к повару Тянь Да, к наемным работникам отца.
Но больше всего ей запомнились няня Яо, Сань-эр и Сы-эр, черный атласный халат отца, ее собственная коса, коротенькое серебристо-серое платье из грубой ткани.
Оставшись наедине с Юнь-чжэнь, Мэн-кэ положила ноги на подлокотник кресла, где сидела подруга, и тихонько ее окликнула:
– Сестрица!
– Ты о чем вспоминала, Мэн-кэ? – Юнь-чжэнь сжала руку подруги.
– Ах, милая Юнь-чжэнь! – Юнь-чжэнь еще сильнее сжала ее руку. – Мне опротивело училище.
«Наверняка с кем-то поссорилась!» – подумала Юнь-чжэнь.
– Хочу домой. Отец там один. Ему, наверное, очень тоскливо… Да и Юань Да и все остальные скучают по мне…
«Она ведь совсем забыла отпа! – мелькнуло в голове Юнь-чжэнь. – Да и Юань Да скоро станет матерью. Кто же теперь будет играть с Мэн-кэ?…»
И она принялась убеждать подругу остаться в Шанхае.
Мэн-кэ заколебалась. В самом деле, если даже она и вернется, ей все равно не с кем будет бегать по холмам и дамбам, ловить рыбу, никто не пойдет с ней в горы за рододендронами. Что же касается отца, то ему, пожалуй, не так уже скучно, ведь совсем недавно в Юян уехали учиться два младших брата из семьи пятого дяди. Да и женские руки в доме есть – няня Яо, вероятно, еще здорова и хлопочет по хозяйству. Сань-эр и Сы-эр выросли. Но как быть с училищем?
При мысли об училище девушка опять вспыхнула:
– Юнь-чжэнь, сестрица! Что бы там ни было, а в училище я не вернусь!
И она рассказала подруге, как Красноносый, улучив момент, когда в классе никого не было, пытался обесчестить девушку-натурщицу, как та закричала и она, Мэн-кэ, прибежав на крик, набросилась на Красноносого с бранью, как он обозлился и при всех стал осыпать ее оскорблениями. Но больше всего ее возмутило равнодушие, с каким ее соученики наблюдали за всем происходящим. Лишь после того, как все было кончено, они расхрабрились. Право, она ни за что больше не останется там. Надо перейти в другое училище!
Проговорив всю ночь напролет, подруги наконец решили написать обо всем тетке Мэн-кэ. Тетка давно жила в Шанхае и кое-что знала о достоинствах и недостатках местных школ. Кроме того. Мэн-кэ поступила в это училище по ее настоянию.
2
На следующий день после полудня из переулка донесся звон колокольчиков: это тетка прислала за Мэн-кэ коляску. В коляске сидел Сяо-сун, второй двоюродный брат Мэн-кэ, молодой человек лет двадцати пяти, одетый в серый суконный халат. Всего полгода назад он возвратился из Франции; но еще задолго до этого имя его часто встречалось в журналах в числе переводчиков иностранных романов.
Он вежливо поблагодарил Юнь-чжэнь за теплый прием, оказанный Мэн-кэ, и помог сестре сесть в коляску. Кучер в ливрее натянул вожжи, лошадь затрусила рысцой, зазвенели колокольчики. Из дверей домов по обеим сторонам переулка высовывались женщины, с любопытством разглядывая коляску.