Меняя историю - страница 9

Но самое интересное ожидало их впереди. Клушанцев придумал, как поместить «космонавтов» в состояние невесомости без использования тросиков и лесок. Когда Павел Владимирович мне озвучил свою идею, я чуть не треснул себя по лбу. В принципе, я знал о том, что невесомость можно создать в обычном самолёте во время свободного падения, как-то видел это и в научно-популярном фильме. Так вот, Клушанцев и предложил задекорировать салон самолёта Ил-76 под космический корабль, загрузить актёров с оператором, а если надо, то и режиссёр может слетать. Самолёт летит по параболе, и в момент «спуска с горы» возникает эффект невесомости. В это время актёры, обряженные в одежду космонавтов, парят по салону так, как нужно режиссёру, а оператор всё это дело фиксирует на плёнку.

Тарковский, видимо, малознакомый с физикой, сначала было поднял Клушанцева на смех. Но затем, пообщавшись с консультантом фильма, Героем Советского Союза Алексеем Леоновым, отнёсся к этой идее более серьёзно. Оказалось, что советские космонавты уже тренируются по подобной методике, о чём знал и Клушанцев. Так что сейчас вроде бы параллельно пробивал в Министерстве обороны самолёт для нужд съёмочной группы.

– Приготовились! Режим тишины, – разнеслось по съёмочной площадке, и разноголосица тут же смолкла.

– Мотор!..

– Сцена шестнадцать, – звонко пропела Верочка, щёлкая «хлопушкой».

– Камера!

Начался процесс съёмки очередной сцены. Тарковского почему-то не устраивало, как Ульянов в роли начальника ЦУПа распекает подчинённых.

– Мало экспрессии, мало, Михаил Александрович! Я вас прошу, побольше напора, голос должен звенеть, от работы всего коллектива зависит, удастся ли спасти советского космонавта или он так и пропадёт на этом злосчастном Марсе!

После третьего дубля мне стало скучно, и я решил побродить по «Мосфильму». Заглянул в соседний павильон, переоборудованный под командирскую рубку космического корабля, посидел в одном из кресел, представляя себя космонавтом. Ну а что, Тарковский при желании мог меня не в эпизод засунуть, а дать более достойную роль, сделать, к примеру, членом экипажа корабля «Победа».

«Гляди-ка, раскатал губу, – одёрнул я сам себя. – Славы захотелось, уже и в актёры метишь? Будь проще, и люди к тебе потянутся».

Потом мне надоело сидеть и в кресле пилота, и я отправился в другие павильоны. В одном снимали какую-то передачу для телевидения, в другом – музыкальный клип с группой «Самоцветы», как мне шепнул на ухо местный звукорежиссёр. А в третьем шли съёмки картины «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил». Ну конечно же, вот и Володя Высоцкий, перемазанный гуталином, он играл арапа. Я как раз попал в перерыв между съёмками, когда члены съёмочной группы могли выпить чаю или перекурить. То есть Золотухин и Петренко, к примеру, занялись чаепитием, а Высоцкий пошёл в курилку, и на выходе из павильона мы с ним столкнулись нос к носу.

– Ого, какая неожиданная встреча! – прохрипел бард.

– Здорово-здорово, тебя в гуталине и не узнать.

Мы обнялись, при этом у меня на щеке появился тёмный отпечаток, на который мне тут же указал Высоцкий и помог стереть отметину носовым платком.

– Рассказывай, какими судьбами?

– Да у нас тут в соседнем павильоне фильм снимается по моему сценарию. «Марсианин». Может, слышал?

– А как же, сам Тарковский снимает.

В голосе Высоцкого мне послышалась лёгкая ирония, да и губы скривились в слабом подобии улыбки. Мало ли что там у них было. Может, ничего и не было, просто, скорее всего, оба считают себя звёздами, а двум гениям терпеть друг друга рядом весьма затруднительно, не ужиться, хотя в истории кино полно противоположных примеров. Как бы там ни было, вероятно, именно по этой причине Тарковский не приглашает Высоцкого в свои фильмы.

– В общем, я там сегодня ещё небольшую роль играю, вот и соответствующий реквизит выдали, – подергал я воротник своего халата.

– Гляди-ка, растёшь, – расплылся в улыбке Высоцкий. – Книжки пишешь, песни сочиняешь, теперь вон и в актёры подался.

– А ещё мне дачу в Переделкино выделили, – не удержался я, чтобы не похвалиться. – Рядом с Окуджавой.