Меняю курс - страница 19

Я был очень недоволен собой. Авиация снова отдалялась от меня. Однако полученный урок не прошел даром: я сделал необходимые выводы.

С начала нового учебного года я уделял занятиям должное внимание, правда, не отказывался и от развлечений.

В то время как меня преследовали неудачи, мои друзья из Витории добились больших успехов. Эраклио Альфаро получил наконец во Франции звание летчика. Он построил самолет и осуществил мечту своей жизни: летал на празднике в Витории. Хорошо помню его полет над ареной для боя быков в день корриды и овации, которыми приветствовала Альфаро публика, узнав знакомые инициалы на крыльях самолета.

Хосе Арагон учился на третьем курсе военного училища в Гвадалахаре. У него уже начал проявляться решительный и твердый характер. Чтобы поскорее получить звание летчика, он убегал после занятий в авиационную школу, организованную в Хетафе двумя испанскими авиаторами. Там же Хосе проводил и свои каникулы. Его инструктором был один из основателей школы инженер Хулио Адаро.

Когда представлялась возможность, я всегда сопровождал Хосе на аэродром и оставался там до конца полетов. Однажды Адаро, у которого были какие-то дела с военными летчиками с аэродрома «Куатро виентос» {17}, собрался лететь туда и захватил меня с собой в качестве пассажира. Это был первый полет в моей жизни. Чувство, испытанное мною тогда, я никогда не забуду. Мы совершили посадку в «Куатро виентос» и вновь самолетом вернулись в Хетафе. Кажется, это произошло в начале 1913 года.

С большой теплотой вспоминаю годы, проведенные в училище Авила. Мои товарищи были в общем хорошими людьми, очень простыми, здоровыми телом и духом. К большинству из них я относился с симпатией, а к некоторым питал истинную любовь. Думается, они отвечали мне тем же. От друзей я не раз слышал, что в Авила хорошо отзываются обо мне. Полагаю, это было правдой.

Среди моих товарищей по училищу оказалось несколько человек, так же как и я, влюбленных в авиацию. Мы выписывали [41] журналы и книги, в которых рассказывалось о самолетах и моторах. И хотя нашим изучением авиации никто не руководил и делали мы это без всякой системы, интерес к ней позволял нам всегда быть в курсе того, что происходило в мире в этой области.

Только в Испании мог быть город, подобный Авила, с такими чудесными памятниками и так мало известный. К своему стыду, да и к стыду наших воспитателей, должен признаться, что на протяжении четырех лет, проведенных в Авила, у нас никогда не возникало мысли (и никто не подсказал ее нам) ознакомиться с его художественными ценностями. Как часто проходили мы мимо великолепных дворцов, соборов, церквей, совершенно не обращая на них внимания. В кафедральном соборе или старинных романских церквах мы бывали только во время церемоний, на которых присутствовали девушки. Лишь спустя шесть лет я вернулся в Авила со своими просвещенными друзьями, чтобы полюбоваться его достопримечательностями.

За время пребывания в Авила я значительно окреп физически. Прекрасный климат (город расположен на высоте тысячи метров над уровнем моря, большое количество солнечных дней), занятия спортом, дальние экскурсии, частое пребывание на воздухе сделали меня сильным и выносливым. Я стал крепок как дуб, обладал прекрасным здоровьем, позволившим мне позже стойко противостоять невзгодам, встретившимся на моем жизненном пути.

Трудно объяснить, почему в Авила, замечательном уголке Испании с его чудесными природными условиями, расположенном всего в ста километрах от Мадрида, не строили лечебниц, отелей средней категории или пансионов. Правда, в восьми километрах от города стояло старое здание, называемое лечебницей. Но из-за отсутствия удобств и внимания к больным туда никто не приезжал.

В Авила не было водопровода. Воду брали из немногочисленных источников, расположенных в черте города. Власть в нем принадлежала нескольким семьям аристократов, владевшим великолепными старинными домами и почти всей землей в этой провинции. Они жили в Мадриде и приезжали в Авила только на летний сезон для охоты в своих заповедниках. (Я присутствовал на одной из них, будучи приглашен сыном маркиза Пеньяфуэнте, моим товарищем по военному училищу. Тогда я впервые в моей жизни участвовал в большой охоте. По сравнению с ней охота, которую мы организовывали [42] в Сидамоне, выглядела детской игрой.) Эти люди не испытывали недостатка в воде. У них было много прислуги, и каждый раз, когда господам приходило в голову искупаться, они отдавали приказание, и ванны наполняли таким количеством воды, какое требовалось. Пользуясь безысходной нуждой крестьян, они безжалостно эксплуатировали бедняков. В то время служанке платили семь или восемь песет в месяц.