Мерцание - страница 15
У огня было тепло, над головой чернело безоблачное небо. Всегда удивительно на болоте, среди вечных туманов и облаков, увидеть такое ясное небо. Мерцало созвездие Свободной рыбы, уверенно светился Шестиглавый волк, а над горизонтом стояли звезды Этической Дилеммы. Фран их знала. Хорошо знала. Дорогие звездные карты и другие составляющие её увлеченной астрономией аристократической молодости, теперь, казалось, стали далеки, почти как сами звёзды, зато вид неба, запах костра и шелест листвы были вполне привычны.
Внезапно где-то далеко за фургоном над трясиной что-то сверкнуло, затем еще — и еще. Фран приподнялась, чтобы лучше рассмотреть — в свете костра ее настороженная тень выросла, став почти грозной. Но ничего страшного пока не происходило — просто болотные огни поднимались от земли и, зависнув, устремлялись друг к дружке, создавая бледно-зеленые пары. Пары начинали кружить в воздухе, разгоняя неестественно вязкий туман, затем резко сближались и снова раскалывались на малые искорки, которые тоже начинали кружить… Зрелище завораживало.
Скрипнула дверь фургончика. Вышел Хезуту в своем старом балахоне, сытые светлячки в его руке святили нестерпимо ярко.
— Никогда не понимал вампиров, — ворчиливо заметил крыс. — Столько лет живут, и все как дети малые. Я часто поражаюсь: одному пятьсот лет, другому четыреста… Да я бы за столько лет изучил бы, наверное, все, что существует… А они только кровь пьют да ноют.
— Этому под семьдесят было, — вполголоса прокомментировала Фран, пожав плечами. Впрочем, ответа на незначительное замечание она и не ждала.
Хезуту подошел ближе к костру. Посмотрел на звездное небо.
— Хотя знавал я одного вампира. Тот хорошо владел метаморфозами. Все ему тут не нравилось, а больше всего — день. И вот однажды он посмотрел на ночное небо и сказал: «Полечу наверх, прямо во тьму, и когда на землю придет день, ночь заберёт меня с собой». Он обернулся мышью и взлетел, а что с ним стало дальше — я не знаю. Может, до сих пор летит…
Хезуту поставил светлячков на землю, затем наклонился к полулежащей Фран, тихо хмыкнувшей и меланхолично сощурившейся в ответ на его рассказ, и протянул ей серебряную цепочку с двумя клыками.
— Вот, держи, это тебе в качестве извинения за предоставленные неудобства, — он невесело усмехнулся. — Во всяком случае, ты теперь точно будешь знать, что твой друг никогда больше не нападет со спины. Потому что его клыки — твои.
Фран протянула руку и поймала импровизированный кулон в воздухе. Клыки, как всегда, были острыми — но недостаточно.
«Недостаточно для чего? Любая острота считается пригодной, пока не рассмотришь её как следует, не коснёшься пальцем, не поднесешь близко…»
Фран раскрыла ладонь и пригляделась, словно медля в реакциях.
Сначала она хмыкнула — чуть удивленно, это было что-то вроде немого риторического вопроса. Потом, повертев кажущуюся безделушку в пальцах, скривила губу, как будто смысл подарка дошёл только сейчас, как и осознание прошлого его… местонахождения. Потом она подумала, что что-то в этом есть, и ещё что она, наверное, где-то между шоком и аффектом, если воспринимает вырванные клыки своего друга подобным образом — «что-то в этом есть». Потом, подняв голову, бросила на Хезуту вопросительный взгляд, вскинув одну бровь — тот не ответил, видимо, довольный описанием, что он дал кулону. Чуть мотнула головой и цыкнула языком, как делала, когда хотела продемонстрировать, что собирается что-то сказать и подбирает слова. Снова опустила взгляд на клыки. Пробрало коротким приступом дрожи — возможно, озноб, ночной холод чувствовался даже у костра.
Потом она усмехнулась, решив, что черт с ними, с шоком и аффектом.
— Спасибо, — кивнула и снова сомкнула на подарке пальцы. — Правильно. Чего добру…
Потом её разобрал острый приступ смеха. Знать бы ещё, искреннего или нервного. Звучал он точно истерически — а ведь не так-то она и напилась, она вообще практически не…
— Хуевый был вампир, хуёвый маг и хуёвый друг, — изрекла Фран, пристраиваясь поудобнее, как будто она шла к принятию этого простого факта как минимум несколько недель.