Мерседес из Кастилии. Красный корсар - страница 2

Дэниэл Вэбстер (1782–1852), американский государственный деятель

Он известен повсюду, его произведения читали не только во всей нашей стране, но и везде, где читают на нашем языке, – и где бы их ни читали, они вселяли добрые чувства и приносили разумное удовольствие. Он обладал силой развлекать и просвещать читателей из младшего поколения страны, не нанося ущерба их нравственности и не потворствуя извращенным страстям. … И в то же время эти произведения полны информации относительно нашей страны, древних народных обычаев и наших пейзажей, и, следовательно, они будут с большим интересом восприняты последующими поколениями и передадут его изображение американского характера в эпоху, предшествовавшую его собственной, тем, кто придет после него.

Фиц-Грин Холлек (1790–1867), американский поэт

Я имел честь хорошо знать г-на Купера. Его отличала исключительная искренность. Его уважение к правде как в мелочах, так и в важнейших делах превосходило все мне известное, а его жизнь в дискуссиях с теми, кого он считал неправыми, в конце концов превратилась в долгое подвижничество ради принципов.

Сэмюэл Морзе (1791–1872), американский изобретатель и художник

Я могу искренне сказать, что годы наших близких отношений не были омрачены наименьшей холодностью. Мы общались каждый день, почти каждый час, в полные событий 1831 и 1832 годы в Париже. Я никогда не встречал более искреннего, теплосердечного, надежного друга. Никто не был так близок к созданному мной идеалу честного и благородного человека. … Он был пылким, непреклонным приверженцем устоев своей страны и защищал их от нападок с риском потерять славу и богатство. Его щедрость, покорная его великодушным симпатиям, едва ли ограничивалась благоразумием.

Я побывал во многих странах Европы, и утверждения о славе господина Купера могу подтвердить собственным опытом. Во всех европейских городах, в которых я побывал, произведения Купера были выставлены на видном месте в витринах всех книжных магазинов. Как только он их заканчивает, они издаются в тридцати четырех разных местах Европы. Американские путешественники видели их переведенными на турецкий и персидский язык, в Константинополе, в Египте, в Иерусалиме, в Исфахане.

Петр Андреевич Вяземский (1792–1878), русский поэт, литературный критик

Купер – романист пустыни, влажной и сухой. (В другом романе описывает он американскую степь.) Романы его и отзываются немного однообразием пустыни; но зато есть что-то беспредельное и свежее. Никто, кажется, сильнее и вернее его не был одарен чутьем пустыни и моря. Он тут дома и переносит читателя в стихию свою.

Вальтер Скотт вводит вас в шум и бой страстей, человеческих побуждений; Купер приводит вас смотреть на те же страсти, на того же человека, но вне очерка, обведенного вокруг нас общежитием, городами, условиями их и т. д. С ним как-то просторнее, атмосфера его свободнее, очищеннее и прозрачнее. Малейшее впечатление, которое в сфере Вальтера Скотта ускользнуло бы, здесь действует сильнее и раздражительнее. Чувство читателя изощряется от стихии, куда автор нас переносит. Мы видим далее и глубже. В Купере более эпического, в Вальтере Скотте более драматического, хотя в том и в другом эти оттенки иногда сливаются.

…Море – какое раздолье и какая прелесть у Купера! Так и купаешься в этом море. Корабль, все морские принадлежности, вся адмиралтейская часть изображены в живописном совершенстве. Петр I осыпал бы Купера золотом и пожаловал бы его в адмиралы…

В романах Вальтера Скотта в толпе людей не всегда успеешь разглядеть человека; мимо иных действующих лиц проходишь иногда без внимания: оно все обращено на лица, особенно выдающиеся вперед, и на вышины, как обыкновенно водится и в житейском быту. На пустом и обширном горизонте Купера всякое существо рисуется отдельно и цело, все видимое возбуждает внимание, и следишь за ним, пока не скроется оно совершенно из глаз. Общежительный человек скажет: должно жить в мире Вальтера Скотта и заглядывать в мир Купера. Нелюдим (не то что человеконенавистник; нелюдим может и не иметь ненависти к человечеству, а у нас неправильно то и другое слово принимаются в значении мизантропа), нелюдим скажет: должно жить (т. е. любо жить) в мире Купера, а можно для развлечения заглядывать и в мир Вальтера Скотта.