«Мёртвая рука». Неизвестная история холодной войны и её опасное наследие - страница 16

С оптимизмом Рейган смотрел и на соперничество с Советским Союзом. Он верил, что коммунизм и социализм уступят американской мечте. Если другие рассматривали Советский Союз как досадный, но неизбежный фактор и несокрушимый бастион, то Рейган предвидел безжалостную борьбу за изменение статус-кво. «Великие успехи капитализма дали нам мощное оружие в нашей битве против коммунизма — деньги, — вспоминал позднее Рейган. — Русские никогда не выиграли бы гонку вооружений; мы бы в любом случае опережали их по расходам».[48] В своей речи перед избирателями в 1980 году он объявил, что хочет «показать на примере величие нашей системы и силу американских идеалов»:

«Правда заключается в том, что нам ничего так не хотелось бы, как увидеть русский народ, живущий свободно и с достоинством, вместо того, чтобы быть запертым на задворках истории, как сейчас. Величайшая ошибка марксистско-ленинской философии заключается в том, что она считает себя «волной будущего». Всё в этой философии примитивно: принуждение вместо свободной инициативы; насилие вместо закона; милитаризм вместо торговли; строительство империи вместо самоопределения; роскошь для избранных за счёт множества других. Ничего подобного мы не видели со времён феодализма».

Описание Рейганом советской системы как отсталой и репрессивной было точным. Но его аргументы содержали и скрытое противоречие. Как Советский Союз мог представлять настолько серьёзную угрозу, если он был столь примитивным и гнил изнутри? Как мог поддерживать глобальную гонку вооружений, если советские люди проводили жизнь в очередях? Многие в то время предлагали такой ответ: у советских военных было право первыми распоряжаться ресурсами страны, и поэтому оборонный сектор мог жировать, в то время как остальная часть страны бедствовала. Это было правдой; сверхмилитаризация советского государства съедала изрядную долю ресурсов. Но правдой было и то, что во многих случаях гниль проникла и в военную машину. Для Советского Союза уже подходило время расплаты. И даже если Рейган не видел всех деталей, он, похоже, очень хорошо представлял общую картину: система была шаткой и уязвимой.

Советские лидеры не доверяли Картеру. Их реакция на приход к власти Рейгана оказалась просто параноидальной. На первой пресс-конференции, которую Рейган дал в качестве президента, его спросили, согласен ли он, что Кремль всё ещё «склонен к доминированию в мире, которое может привести к продолжению холодной войны», или же что «разрядка всё же возможна при других обстоятельствах». Рейган ответил, что разрядка — это «улица с односторонним движением, которую Советский Союз использовал в своих целях». Он добавил: советские лидеры «публично заявляли, что единственная мораль, которую они признают — это та, которая будет способствовать их делу, то есть они оставляют за собой право на любое преступление, на любую ложь, на обман; мы руководствуемся другими стандартами. Я думаю, что нужно помнить это, если вы имеете с ними дело, даже во время разрядки».

Анатолий Добрынин, бывший посол СССР в Вашингтоне, вспоминал, что советские руководители больше всего желали сохранить стратегический паритет, который, как они считали, удалось достичь в конце 1970-х. «При всей революционной риторике, — заметил Добрынин, — они ненавидели перемены». Они хотели добиться своего рода военной разрядки, даже если бы вопрос о политическом сотрудничестве не стоял, — но эра разрядки уже закончилась. Рейган в неё не верил. «Оглядываясь назад, я понимаю, что в тот момент мне было сложно представить что-то худшее, чем Картер, — говорил Добрынин. — Но вскоре стало ясно, что в плане идеологии и пропаганды Рейган оказался куда хуже».[49]

Тем не менее в первый год пребывания Рейгана на посту президента Советский Союз не был в числе его приоритетов; этот год был посвящён тому, чтобы заставить конгресс одобрить снижение налогов, сокращение бюджетных расходов и перевооружение в сфере обороны. Рейган был уверен, что прежде чем уделять серьёзное внимание взаимодействию с СССР, Соединённые Штаты должны были сначала приступить к демонстративному наращиванию вооружений. Рейган возобновил работу над бомбардировщиком B-1, остановленную Картером, потребовал ускорить введение нового режима базирования для новой ракеты наземного базирования MX, а также создание новой баллистической ракеты «Трайдент II» (D-5), запускаемой с субмарин и обладавшей большей точностью и дальностью. Кроме того, Рейган одобрил секретный план агрессивных морских и воздушных учений США, в сценарии которых в качестве цели был обозначен Советский Союз. Директор ЦРУ Уильям Кейси начал активнее проводить тайные операции по всему миру с целью блокировать деятельность Советов. А вот с развитием дипломатических отношений сверхдержав Рейган не спешил: он не встречался и не разговаривал с советскими руководителями.