Мертвая женщина играет на скрипке - страница 2
— Эй, — тихо сказал я, — я не танк. Слышь, ты, железяка? Я Антон Эшерский, военный журналист, у меня дочери шестнадцать, жена ушла… У меня даже пистолета нет. Был когда-то, да весь вышел…
— Эй, Антох, ты там что, интервью у него берешь? — спросил сзади капитан.
Хорошо ему шутить, его скала закрывает. А я смотрел в объектив своей смерти и нес испуганную чепуху.
— Не надо об меня убиваться, слышишь? У меня командировочные меньше, чем ты на барахолке стоишь…
Дрон начал мелко подрагивать, звук моторов запульсировал. Кажется, сейчас все закончится. Так или иначе.
— Антох, Шашлык говорит, у него микрофона нет, так что ты его не перевербуешь. Попробуй потихонечку отходить, что ли… Вдруг у него мозги зависли?
Я осторожно и медленно сделал шаг назад. От стресса мышцы свело, чуть не споткнулся. Дрон дернулся, заставив меня облиться холодным потом (хорошо, что не чем-нибудь другим), и подлетел, восстановив дистанцию.
— Эй, Антох, не тащи его сюда! — заволновался Плещеев. — Тут дальше укрыться негде, все поляжем! Будь мужиком, сдохни один!
— Я понимаю, что тебе одиноко, — бормотал я, — но самоубийство — это не выход. Может быть, у тебя еще все впереди, может, у тебя будет новый рой, новый смысл жизни, вместе вы, наконец, найдете себе танк и…
«Взууууу», — по нисходящей гамме ответили моторы пропеллеров, дрон плавно опустился на тропу и застыл.
— Антох, я глазам не верю! — сказал капитан Плещеев. — Всяких я встречал пиздаболов, но таких, чтобы «комика» насмерть заболтать… Уважуха, мужик! С меня пузырь на базе. Эй, Шашлык, ты что делаешь?
— Полтора тыща, капитан! — наш проводник деловито отсоединял управляющий кабель от подрывной начинки.
Ну что же — зарядят, перепрошьют, присоединят к другому рою. Будет у него новая жизнь. Короткая, но с целью и смыслом.
— И в чем мораль этой истории? — скептически спросила Настя.
— Тебе было не интересно? — слегка обиделся я.
— Мне было очень интересно, что, оказывается, кроме ма… Марты я могла лишиться еще и отца. Это очень позитивно, пап, спасибо.
— Я лишь хотел сказать, что…
— Ты хотел сказать, что жизнь на этом не закончилась, что у меня все еще впереди, что мы вместе, мы прорвемся и все такое. Так?
— Ну, что-то вроде… Ладно, проехали.
Дочка обладает редчайшим, почти не встречающимся в природе даром. Заставлять меня чувствовать себя идиотом. Мою броню упертой самоуверенности она пробивает, как кумулятивный дрон.
— Прости, пап. Мне не нужны истории с моралью. Я не дура. Просто я очень скучаю по Марте и мне очень грустно.
— Я тоже. И мне тоже грустно.
В окно виден унылый забор, на котором не без таланта намалевана цветная картинка несчастной девочки-подростка, сидящей, обняв колени. И надпись: «Все разные, а ты ОДИНАКОВАЯ!». Как будто мне мало несчастных подростков. И надписей.
— Почему она ушла, пап? У вас же было нормально?
— Последнее, что нужно в отношениях — это «нормальность».
Я журналист, мои отношения с правдой — пакт о ненападении и постановление о разделе имущества. Но я стараюсь не врать хотя бы дочке.
***
— Я уезжаю, — сказала тогда Марта, — у нас гастрольный чёс.
— Когда вернешься?
— Никогда. Я ухожу.
Вот так просто, между делом, собирая чемодан, она перечеркнула нашу семью. Уж какой она там ни была.
Два одиночества, внезапно притиснутых друг к другу обстоятельствами непреодолимой силы — случайный, созданный из взаимной неловкости брак. На момент его заключения мы были знакомы один день. Это был очень, очень длинный день, но все же. Мы считали, что брак фиктивный, для штампа. Но вышло — хорошо. Точнее, как сказала Настя, «нормально». Мы не ссорились, неплохо проводили время, наладили совместный быт. Она очень помогла мне с дочерью. Я хреново смотрелся в амплуа отца-одиночки. Девочке, быстро превращающейся из ребенка в подростка, нужна близкая женщина рядом. Даже самый распрекрасный отец ее не заменит. А я не самый распрекрасный.
Я не изменял Марте, хотя соблазны были. Она — не знаю. Все эти гастроли… Я не спрашивал. Красивая женщина-музыкант. Опасное сочетание.
Может быть, если бы у нас появились свои дети, мы стали бы прекрасной семьей. Но не случилось. Хотя мы давали им шанс.