Мертвый источник - страница 7

Но именно сегодня мне хотелось иметь при себе что-то дальнобойнее дубинки. Мне понадобится убедительный аргумент, если уж я собираюсь влезть в дело, в котором с гравилетов бросаются заклинаниями на ходу… а собираюсь?

Да. Собираюсь. Не потому что рассчитываю на этом заработать. И не только потому что перед глазами до сих пор стоит перепуганное личико совсем молодой девчушки. Причина другая, простая и сложная одновременно. Она была человеком. А тот, кто ее убил – нет. Вот и все. Слишком редко Высшие получают по заслугам. Слишком многое себе позволяют. И время от времени кто-то должен ставить их на место.

У каждого человека – свои причины ненавидеть Высших. Всю эту братию, в буквальном смысле свалившуюся нам на головы, и перевернувшую наш привычный, не всегда уютный и дружелюбный, но понятный и изученный мир. Кто-то считает, что именно из-за них живет на Дне, за чертой бедности, боясь после наступления ночи выйти на грязные улицы. Кто-то думает, что, уничтожив наши технологии, сделав традиционную науку ненужной, они отшвырнули нас назад на сотни лет и навсегда закрыли путь к звездам. Кто-то винит их в том, что, благодаря им мы стали существами даже не второго – третьего, а то и четвертого сорта. Может, все эти люди правы. Я не знаю. Я родился в мире, изменившемся после Падения Корабля. Я не в курсе, каково это – жить в мире, принадлежащем людям. И не испытываю ненависти к нелюдям. Несмотря на тот факт, что именно они виноваты в том, что родителей я помню только по пожелтевшим фотографиям.

Мои родители погибли во время подавления первого Антимагического бунта. Они не были радикалами, как называли официальные средства массовой информации людей, рассвирепевших от самоуправства пришельцев и вышедших на улицы. Моим родителям было не до этого. Они спешили домой, пытаясь продраться сквозь пробки и столпотворение людей. Спешили изо всех сил, потому что няня, сидевшая со мной, сбежала, бросив меня одного. А я, напуганный, криками толпы с улицы, лаем громкоговорителей и завыванием полицейских сирен, сидел в квартире у соседки. Именно соседка позвонила отцу на работу. Сейчас я даже не знаю, что было бы, если б я не испугался тогда. Быть может, мать с отцом спокойно отработали бы, и вернулись домой, когда уже все закончилось? Не знаю. Я очень плохо помню тот проклятый день. Знаю лишь, что случилось… то, что случилось.

Добираясь домой самой короткой дорогой, родители выскочили на улицу, на которой Высшие решили устроить показательную порку тем, кто до сих пор по какой-то ошибке считал себя хозяевами Земли. Тем, кто возмутился переворотом и предательством продажных политиков. Тем, кто пришел продемонстрировать свое мнение, свое неприятие того, что происходило в мире. Стена магического огня, прошедшая по улице, не разбиралась, кто бунтовщик, а кто случайно попавший в водоворот толпы обычный гражданин, спешащий домой к четырехлетнему сыну. Отцу с мамой оставалось пройти меньше квартала. Но они так и остались лежать там, среди сотен обугленных тел…

Сглотнув, я помотал головой, отгоняя наваждение.

Кто на самом деле виноват в том, что меня воспитывал дядя, постаравшийся избавиться от ненужной обузы, едва мне исполнилось шестнадцать? Высшие? Случай? Злой рок? Не знаю. Может, помни я родителей – мое отношение к пришельцам было бы совсем другим. Но ях не помню, и потому оно – такое, какое есть. Без ненависти. Без уважения. Без страха. Без любви. И без желания спускать их выходки.

Я достал кастет, опустил его в карман куртки. Проверил револьвер, сунул его под куртку, с тоской глянул в практически пустой бумажник, и вышел из квартиры, стараясь не наступить на крысу.

***

– Я правильно понимаю тебя, Ланс? Ты хочешь, чтобы я разобрался с чарофоном, но при этом не желаешь платить?

Грузный гном откинулся на спинку рабочего кресла и скептически уставился на меня через монокль увеличительного стекла.

– Нет, Грумли. Ты все понимаешь абсолютно неправильно, – я замахал руками, пытаясь отогнать от лица плотную зеленую дымку, ползущую из реторты на столе гнома. – Я желаю платить. Очень желаю. Но сейчас не могу. А как только смогу – сразу заплачу.