Мерзавец Бэдд - страница 5

От этой фразы я хихикнула, потому что именно это я себе и представила. Но именно смех-то меня и сломал ‒ я больше не смогла сдерживать чувств. Все началось с одной слезинки и хлюпанья носом, потом обернулось рыданиями и завершилось резко разразившейся уродливой истерикой, как и ожидалось.

Я взяла носовой платок, грязный, каким он и был, и вытерла им глаза, не беспокоясь о том, что могла размазать тушь.

Довольно быстро я завыла белугой, и слезы застилали глаза с такой силой, что ничего не видела, и я почувствовала, что отец съехал на обочину. Он отстегнул мой ремень безопасности и прижал к себе, крепко обняв своими мощными руками, пока я плакала. От него пахло чем-то отеческим, и мне было комфортно в его объятьях.

Он позволил мне плакать столько, сколько было необходимо, и когда я наконец-то выплакалась, он забрал у меня платок, вытер мое лицо и опять засунул его себе в карман.

‒ Тебе лучше?

Я тряхнула головой:

‒ Нет, нисколько. Но на данный момент с истерикой покончено. Пора напиться в стельку.

Отец повез меня в свою любимую забегаловку ‒ бар для полицейских возле небольшого аграрного аэродрома на окраине Сиэтла. Под «небольшим» я подразумевала крошечный с почтовую марку. Самым большим самолетом на поле был двухмоторный винтовой самолет, который загружали деревянными ящиками; остальные самолеты были представлены одномоторными Сесснами, Пайпер Кабами, Бичкрафтами и другими одномоторными частными самолетами. Папа знал здесь всех, поскольку служил двадцать лет и ходит именно в этот бар еще больше времени; этот бар был даже не полицейским, а больше частным, в основном папиным и его друзей-полицейских.

Когда мы вошли, все головы повернулись в нашу сторону, поскольку это место принадлежало к таким, куда не ходят без приглашения. Поэтому когда парни увидели меня в платье, испачканном грязью от прогулки под ливнем, с размазанной от слез тушью... ну, те копы были близкими друзьями. Они сами заботились о себе. Им хватило одного взгляда на меня, чтобы поставить стулья в круг, посадить меня, достать бутылку самого лучшего виски в заведении и налить мне двойную порцию. Видите ли, я выросла с этими парнями. Их жены нянчили меня, пока папа работал на выходных или в ночную смену посреди недели. Они приезжали в середине ночи, когда отцу нужно было уехать на допрос подозреваемого. Они прикрывали меня, когда я сбегала на свидания с мальчишками в старших классах. Все эти парни были рядом всю мою жизнь.

Я выпила первую двойную порцию виски и выслушала, какие планы они строили по отношению к Майклу, а затем подождала, пока детектив Роландо не налил мне вторую порцию. Я посмотрела на каждого из них по очереди: Роландо, Уикерса, папу, Бенсона, Айерса, Майклсона... Очевидно, папа написал им, чтобы они встретились здесь с нами после того, как я сбежала со свадьбы.

‒ Никакой мести, парни. ‒ Я наградила их пристальным взглядом, пока они не поняли, что я была полностью серьезна. ‒ Он этого не стоит. Он может яшкаться с Тани, а она с ним. Никакой мести. Хотя, если вы поймаете его при превышении скорости, не отпускайте с предупреждением. Я больше не собираюсь тратить ни мгновения своей жизни на него, так стоит поступить и вам.

Я услышала хор согласия. Выпив вторую порцию виски, я начала вытаскивать шпильки из прически, как только волосы рассыпались по плечам, я уже была навеселе.

Я перешла со скотча на бурбон, с двойных порций ‒ на шоты, за которыми пошли пинты местного крепкого пива.

Видите, я училась пить с копами... а эти парни умели напиваться.

На тот момент я потеряла счет, но, черт, подсчет для меня был не на первом месте.

В какой-то миг Майклсон включил в баре радио, на котором играла песня о разбитом сердце, и, учитывая до какой степени я была пьяна, я прониклась этой песней. Действительно, реально ею прониклась.

Отец с Айерсом в какой-то момент ушли, чтобы арестовать какого-то подозреваемого, за которым охотились, поэтому я осталась с Майклсоном, Бенсоном и Роландо ‒ папиными самыми близкими друзьями в полиции, мужчинами, которые для меня были словно родственники.