Месть фортуны. Фартовая любовь - страница 16
— У них рации были. С кем-то переговаривались. Мы слыхали.
— Надо наших предупредить, чтоб сторожко держались, костров не жгли, на поляны, в открытые места не лезли. И в село чтоб не совались.
— Мы уже вякнули. Стремачам. Те всем передадут. Подходы к ним укрепить надо. Но это, ты, пахан, вели. Нас не послушают…
Шакал внимательно слушал рассказ лесных братьев. Думал о споем. И оглядев Глыбу и Мишку, сказал тихо, словно самому себе:
— Тянуть не будем. Линять надо. С ментами можно помахаться. С чекистами — опасно! Они, если не нас, то всех мужиков здесь переловят. А уж какую разборку проведут, ни одной малине и не снилось… Слыхал я о них. В зонах. Вся Колыма их клешни помнит и стонет до сих пор. Нам на такое лучше не нарываться…
Глыба с Мишкой молча перетянулись.
— Теперь уж тормози! Куда смоешься? Обложат засадами, как волков. Они уже в кольцо взяли. Проческу утворят, это верняк. Но отобьемся. Не впервой! Пока навар свой притырьте понадежнее. На случай шухера. И коли закрутятся «вертушки» над нами, приморимся в землянках не дыша. Подходы сюда заминируем. Просто так нас не сгребут. Кровями зальются! Мне хоть лягавые, хоть чекисты или солдаты, едино кого гробить! — говорил Дед. И, помолчав, продолжил:
— Одно худо, кент! Фартовать тебе стало не с кем! Малина твоя малая. Свежаки нужны. Если кого из моих присмотришь, потрехаем. Имеются у нас фартовые. Те, кто из зон слиняли, в бега. К нам приклеились. Совсем дохляками возникли. Да теперь выходились. Поглянешь, авось, сгодятся тебе. У меня они маются, тоскуют по фарту. Им дела надобны. Другие — не наши. Погляди, авось подойдут…
— Теперь не до жиру, не до выбора! Файно, что не жмешься, сам предложил кентов. Дай потрехать с ними. Коли сфалую кого, с тобой уладим, — пообещал Шакал Деду. И вскоре в землянку вошли трое кентов. Они много слышали о Черной сове. О ее пахане и кентах по всем зонам легенды ходили. Потому их уговаривать не стоило. А о них Шакал решил узнать все и спрашивал каждого — с кем фартовал, законник ли, давно ли фартует, сколько ходок отмотал, где и с кем? У кого из паханов морились в малинах, какие имели доли в общаках, получали ль грев? За что тянули ходки? На чем попухли? Сколько раз линяли в бега, в каких местах фартовали?
Паленый, Глыба и Задрыга внимательно слушали кентов.
Ведь с ними вместе фартовать придется. Много или мало, но от каждого зависит жизнь всех. И не только жизнь…
— Кликух у меня много было, — говорил один из фартовых.
Белобрысый, с потными косицами волос на лбу. Лицо серое, землистое, губы узкие, синие. Рот запавший. Сразу было видно — болел цингой. Глаза сидели глубоко, будто из затылка смотрели на собеседников. И голос глухой, словно из могилы доносился:
— Последнюю ходку тянул под Мурманском. В номерной зоне. На особняк влетел. Там чахотку схлопотал. Теперь оклемался. Ну, а судился пять раз. На дальняках был — на Колыме, в Сибири, Воркуте, первая — в Челябинске. Тогда на червонец сунули. Потом не ниже четвертных. Сидел не больше червонца — всего! Остальные — фартовал. В гастролях мотался. Вместе с кентами. Один откинулся по стари. А со Змеем — до конца кентовался.
— Чего ж не возник к нему? — встрял Глыба.
— Кому я сдался нынче? Расклеился. Таких в нашей малине дышать не оставляли. Ожмурили б. На холяву не держат. А мне на что сдыхать под пером кентов? Одыбаться хотел. А уж потом прихилять.
— Жевалки целы? — спросил Мишка.
— На месте! Не все, понятно! Но требухой не маюсь! Было бы что хавать!
— В деле давно не был? — спросила Задрыга.
— Четыре зимы. Я тут долго канителил. Выхаживался, как падла. Чуть не откинулся много раз. Теперь прочно на катушках держусь…
— Чем промышлял? За кого в малине держали? — интересовался Шакал.
— Медвежатник я! И кликуха у меня последняя — Фомка. Я ее родимую и во сне не выпускаю из клешни.
— На чем подзалетел в последний раз? Где попутали?
— В Киеве. На сейфе! Я его колонул, как по маслу. Змею отдать успел. А когда линяли, не прикрыл стремач — падла! Лягавый влепил «маслину» в ходулю. Я и шваркнулся. Смываться больше не мог.
— Грев присылали в зону?