Месть ожившего болванчика - страница 11

Что я собиралась делать? Не знаю. Я не могла мыслить трезво. Перед глазами стояли намалеванные красные усы. Я буквально видела все в красном цвете!

Мне хотелось разорвать Итана пополам — как он разорвал мой плакат.

Я протопала вверх по лестнице, по-прежнему сжимая кулаки.

— Это уж слишком, — бормотала я. — На этот раз ты зашел слишком далеко.

Я ворвалась в комнату, темную, за исключением слабого света от маленького ночника на полу. И чуть не споткнулась о ворох грязной одежды, сваленной прямо посреди ковра.

Пинком отбросив с дороги джинсы, я подлетела к кровати Итана.

— Итан?..

Потребовалось время, чтобы глаза привыкли к тусклому серому освещению. И тогда я увидела болванчика, растянувшегося на кровати, положив голову на подушку.

— Итан?..

В кровати его не было.

Что?

Из ванной комнаты внизу до меня донесся шум льющейся воды. Я поняла, что Итан, видимо, принимает душ.

На мгновение я застыла на месте, сжимая и разжимая кулаки.

А потом отпрянула назад, когда болванчик зашевелился.

Его голова дернулась. Мистер Негодник резко сел. Голубые глаза со щелчком открылись.

Безобразный болванчик устремил взгляд на меня.

И прошептал хрипло:

— ТЫ МНЕ НЕ НРАВИШЬСЯ, БРИТНИ!

У меня перехватило дыхание. Я отпрянула и ударилась о стену.

Болванчик смотрел на меня с гнусной усмешкой. Затем он медленно откинулся на подушку.

«Этого не может быть!» — говорила я себе.

Но это было. Здесь происходило что-то ужасное.

Итан внизу. Болванчик садится сам по себе.

И он ГОВОРИТ!

И он НЕНАВИДИТ МЕНЯ!

На дрожащих ногах я отлепилась от стены. Я не сводила взгляда с Мистера Негодника. Его глаза оставались широко раскрытыми, пялясь в потолок. Но он больше не двигался.

Я заковыляла к двери. Споткнулась о джинсы на полу. Тяжело дыша, добралась до лестницы.

«ТЫ МНЕ НЕ НРАВИШЬСЯ, БРИТНИ!»

Хриплый шепот болванчика до сих пор звучал в ушах.

— Ты не живой! — закричала я, перепрыгивая через две ступеньки за раз. — Ты не можешь быть живым!

Я не могла держать это в себе. Я была слишком напугана. Я должна рассказать маме и папе.

Я ворвалась в гостиную. Там царила темнота, не считая мерцания телеэкрана. Родители всегда гасят свет, когда смотрят кино.

Они сидели рядышком на диване, держа на коленях миски с покорном. Когда я влетела в комнату, мама подскочила. Она попыталась поймать свою миску, но та опрокинулась на пол. Попкорн брызнул во все стороны.

— Бритни, ты напугала меня! — воскликнула мама. — Погляди, что я из-за тебя наделала!

Папа поставил фильм на паузу и, прищурившись, посмотрел на меня.

— Ради Бога, что стряслось?

— Я… я… — заикалась я. — Что-то… — Я хватала ртом воздух.

Папа подтащил меня к дивану. Я плюхнулась рядом с мамой.

— Ты вся дрожишь, — сказала мама. — Ты заболела? Тебя лихорадит?

— Это все… болванчик, — выдавила я наконец. — Болванчик Итана.

Они уставились на меня.

— Это безумие, — проговорила я. — Понимаю. Но я говорю правду. Он живой. Он действительно живой!

Мама обняла меня рукой за плечи.

— Сделай глубокий вдох, Брит, — тихо сказала она. — В твоих словах нет никакого смысла.

— Давай сначала, — велел папа. — Мы не понимаем, что ты говоришь. Что там с болванчиком Итана?

Я набрала в грудь побольше воздуха и выдохнула.

— Мой портрет Фиби. Он… он испорчен! А мой плакат «Черепана» разорван надвое. Я поняла, что это дело рук Итана. Ну и побежала к нему.

— Твой плакат? — перебила мама. — А ты уверена, что рамка просто не упала со стены?

— Я уверена, — отрубила я. — Вбегаю я в комнату Итана. А его там нет. Он был в душе. Но… болванчик. Он… он СЕЛ!

Я заметила, как мама с папой переглянулись. Мама прижала руку к моему лбу.

— Нет у меня жара! — завопила я и оттолкнула ее руку. — Выслушайте меня. Болванчик сел сам по себе. И он заговорил. Он сказал: «Ты мне не нравишься. Бритни». Я это не придумываю. Он мне так и сказал.

— Ты заснула, — сказал папа, потирая подбородок. — Тебе приснился кошмар. Помнишь, как ты когда-то ходила во сне?

— Папа, мне тогда было три годика! — закричала я. — Я не спала! Я только что вернулась от Молли. И сна у меня ни в одном глазу.

Я вскочила на ноги, дрожа всем телом.

— Вы будете мне верить или нет?