Месть роботов - страница 5

— Старт точно в полночь девятнадцатого июня,— Мартин говорил, одновременно набрасывая для Стоуна диаграмму.— Вертикальный взлёт с ускорением полтора «же», пока не будет набрана скорость один километр в секунду, затем подъём с постоянной скоростью. Двадцать первого июня в шесть ноль три утра мы берём курс на Регул и двигаемся с ускорением «же» в течение одного часа сорока двух мнут тридцати пяти секунд. Дальнейший курс будет определяться в соответствии с движением других флотов.

— Кто-нибудь следит за нашей траекторией?

— Конечно, этим заняты навигаторы. Мы следуем курсом, предписанным нам Дос-Тевом, командующим Голубым соединением флотов. Любое отклонение может разрушить весь план манёвров и победа окажется на стороне Красных, нашего условного противника.

Это не столь уж важно. Нам необходимо тщательно проверить курс,— невозмутимо сказал Стоун.— Мы просчитаем его приблизительно прямо сейчас и посмотрим, что нас ждёт в ближайшее время.— Взяв справочник и ручной калькулятор, физик углубился в работу.

Стоун вычислял довольно долго. Наконец, потерев лоб и нахмурившись, он произнёс:

— Мои расчёты, конечно, очень приблизительны, но они показывают, что относительно Солнца тангенциальная составляющая нашей скорости равна нулю. Этот курс нелеп и нет сомнения, что он задан намеренно, причём не Дос-Тевом! Смотрите, в момент выключения двигателей наша радиальная скорость, ориентированная на Солнце, будет чуть больше пятидесяти двух километров в секунду; эта скорость — а только её мы имеем — будет непрерывно возрастать вследствие солнечного притяжения. Курс прямо на небеса, адмирал! Дос-Тев не мог сделать подобной ошибки, несомненно, тут сказывается влияние роботов. Мы падаем на Солнце — и там погибнем!

Вместо ответа Мартин вызвал командный отсек.

— Что вы думаете о нашем курсе, Хендерсон? — спросил он дежурного навигатора.

— Сэр, этот курс мне не нравится,— ответил офицер. Тангенциальная скорость относительно Солнца только 1,3 сантиметра в секунду, а радиальная — почти пятьдесят три тысячи метров в секунду! Ещё несколько дней мы в безопасности, однако надо помнить, что наша тангенциальная скорость практически равна нулю.

— Вы видите, Стоун, в настоящее время опасности нет, -отметил Мартин.— Наверняка дополнительные распоряжения от Дос-Тева поступят задолго до того как положение станет критическим, я в этом уверен.

— А я — нет,— проворчал Стоун.— И поэтому я рекомендую обсудить создавшуюся ситуацию с другими флотами Голубых по специальной связи.

— Ну что ж, это не сложно,— Мартин вызвал по видеофону офицера-связиста и скоро в космос пошло сообщение:

«Офицеры связи всех флотов Голубых, внимание! Флагманский корабль земного Флота „Вашингтон“ вызывает всех флагманов Голубых. Имеются сомнения в истинности заданного курса. Рекомендуем тщательно проверить ваши траектории движения и возвратиться на базы, если вы обнару…»

На середине слова чёткая речь связиста внезапно превратилась в неясное бессмысленное бормотание. Поражённый Мартин уставился на экран видеофона. Офицер связи «Вашингтона» расслабленно откинулся на спинку своего кресла, как будто кости его стали резиновыми. Вытаращив глаза и высунув язык, он суетливо подёргивал конечностями, словно в эпилептическом припадке.

Весь персонал службы связи испытывал такое же воздействие и находился в состоянии полной прострации. Но Фердинанд Стоун не дремал. Он бросился к своим приборам — и блики голубоватого света заиграли на расширяющемся куполе защитного поля.

— Не могу утверждать, что я ждал именно такого развития событий,— холодно сказал физик.— Однако я предполагал, что они начнут действовать, и это не застало меня врасплох. Они транслируют такие помехи в полосе частот мозга, что незащищённый человек не способен связно мыслить. Я прикрыл предохранительным экраном весь корабль, не думаю, что они теперь смогут пробиться через нашу защиту. Прикажите капитану привести корабль в боевой порядок, как только экипаж придёт в себя. Затем я хотел бы сделать несколько предложений.

— Что случилось? — пробормотал офицер-связист, ещё находившийся в полубессознательном состоянии.— Что-то ударило меня — и разум как будто распался на части, я не мог думать, не мог ничего делать. Я чувствую себя так, словно мой мозг пережёван…