Месть — штука тонкая - страница 50

Поэтому, выйдя из больницы, Максим поспешил найти работу, но столкнулся с невероятным противодействием, которое явно было кем-то подстроено. Он понял, что тогда, когда противостоял в суде противникам Никитина, вступил в борьбу с мощными силами, которые, не пожелав раздавить его насмерть в автокатастрофе, медленно толкали на грань нищеты и последующего самоубийства. Выход из ситуации был. Нужно было уезжать не только из этого города, но из этой области, а лучше — из этой страны. Но даже на первый вариант не хватало средств. Эти мысли приводили Максима в отчаяние, и он даже не заметил, когда к нему на скамейку подсел молодой человек.

—Привет, — сказал незнакомец.

Максим оглядел его с ног до головы, но под большими темными очками и надвинутой на брови бейсболкой не узнал его лица. Незнакомец понял это, снял очки, и Максим сразу же узнал в этом парне сына Андрея Егоровича Никитина.

—Привет, — хмуро ответил Максим. — Мне показалось, что мы уже обо всем договорились. Что ты не будешь ко мне подходить. У меня могут быть неприятности.

—А у тебя и так их выше крыши, — ответил Егор, — ты на работу не можешь устроиться, ты с семьей хочешь уехать куда-нибудь, да только денег нет.

—Откуда ты знаешь? — спросил Максим.

—Я поговорил с твоей женой, — ответил Егор.

—Вот болтушка, — нахмурился Максим, — жалуется первому встречному.

—Просто я умею расположить к себе людей, — сказал Егор.

—Со мной этот номер не пройдет, — ответил Максим, — не забывай, что я юрист. Между прочим, был неплохим.

—Почему же тебя никто не берет на Ра боту, такого хорошего? — спросил Егор.

Максим понял, что Егор зацепил за ниточку и хочет вытащить из него что-либо важное, грустно улыбнулся и ответил:

—Это уже не твоё дело.

—А может быть, я тебе хочу работу предложить? — спросил Егор.

—Ты? — усмехнулся Максим. — У тебя в этом городе никаких перспектив. Твой отец впал в немилость, а значит, и тебе подняться не дадут. Тем более у тебя и денег-то нет, чтобы что-то начать. Твоих двадцати тысяч, которые тебе отец оставил, даже чтобы офис нормальный снять, не хватит.

—Ты и про деньги в курсе? — удивился Егор.

—Я про многое в курсе, — ответил Максим, — только говорить ничего не буду, потому что у меня маленькая дочка в песочнице играет и жена наивная, но я её люблю. И сам я ещё пожить хочу.

—Давай так договоримся, — предложил Егор, — ты мне говоришь, что знаешь, а я тебе заплачу, сколько скажешь.

—Слушай, ну, сколько можно объяснять, — с раздражением ответил Максим, — меня все твои двадцать тысяч не спасут, если ты их мне обещаешь. Потому что у здешнего клана длинные руки. Они всё равно узнают, что я тебе все рассказал, потому что тебя рано или поздно поймают, подвесят вниз головой, и ты им всё расскажешь.

—А стоит ли твоя информация столько, на сколько ты торгуешься? — спросил Егор.

—Я не торгуюсь, — ответил Максим, — я просто объясняю тебе. А если бы я не уважал твоего отца, то послал бы тебя куда подальше!

Егор, ни слова не говоря, поставил себе на колени большую спортивную сумку и резким движением расстегнул замок. Оттуда выглянули ровные упакованные пачки стодолларовых банкнот. Максим застыл завороженный. Если принять во внимание тот факт, что он был на мели настолько, что у него не было даже ста рублей, а знакомые уже не хотели ссуживать ему ни копейки, и дома нечего было поесть, то груда долларов ввела его в состояние легкого озноба. Егор молчал и любовался произведенным эффектом.

—Ты что, Национальный банк США ограбил? — спросил наконец юрист.

Егор не ответил на этот вопрос и спросил:

— Я хочу знать, есть ли у тебя что-то, что поможет мне наказать убийцу отца? Какие-то факты, за которые его можно будет зацепить очень плотно?

— У меня… — растерялся Максим. — Я… но что ты будешь делать с этой информацией, если, положим, я тебе ее передам?

— Пусть тебя это уже не беспокоит, — сказал Егор, — я распоряжусь ею как надо. Меня интересует достоверная информация с документами и данными. И я готов за неё платить. Но ты сказал в прошлый раз, что всё пропало из машины после аварии. Что-то мне подсказывает, что ты вводишь меня в заблуждение.