Месть скорпиона - страница 9

Сиду нужна была полная картина, так что он поручил Филу и приятелю Саймона Гектору поработать с ним, и вскоре тот рассказал все, что знал, – и выплюнул при этом все свои зубы. Сид организовал ликвидацию всех сторонников Саймона, но ему самому удалось скрыться. Сиду с Филом пришлось срочно поднимать всех на ноги, и они таки схлопотали пару пуль, и, пока Фил с товарищами сбивались с ног, разыскивая Саймона, Сиду пришлось лететь в Нью-Джерси и улаживать там тысячу разных дел, чтобы спасти все предприятие, и это было нелегко. Но Сид это сделал. Сейчас таких умников уже не водится, думал Сид.

Что же до Саймона… Они в конце концов его нашли – в автофургоне в Эссексе. Он-то хотел, чтобы все думали, что он улетел за границу, и они почти в это поверили. Всегда все планировал, до самого конца.

Да, Сид хорошо запомнил этот автофургон. Двое ребят зашли туда первыми и пристрелили Саймона, пока он спал. Они положили его в мешок, присыпали туда еще цемента, и Сид лично перебросил его через борт.

Таков был конец Саймона Гулда, и произошло это десять с лишним лет назад. Он опустился на дно морское – он и его мерзкий итонский выговор, как резюмировал тогда Фил.

С тех пор все было спокойно.

И вот теперь это.

– Что-то не то, – бормотал, засыпая, Сид, – непорядок.

Похоронный конвой, как назвал это Лео, двигался по М2 в направлении Маргейта. Сид, Мириам, Винс и Лео (за рулем – Гарри) сидели в «роллс-ройсе», впереди шел большой «мерс» с Костоломом Филом и еще несколькими особо приближенными.

Вслед за машиной Сида тащилось шесть лимузинов с теми членами синдиката, кто пожелал отдать последний долг покойному, а за ними двигалось еще пять с боссами или представителями боссов тех кланов, которые не могли себе позволить не появиться на кремации брата Сида, хотя ни один из них не имел удовольствия быть знакомым с усопшим.

Сид угрюмо молчал. Его настроение передалось Винсу, Лео и Гарри. Когда босс весел – веселись и ты. Когда босс подавлен, поневоле начинаешь испытывать уныние. И это правильно. Поэтому тишину в прохладном салоне «корниша» нарушал, если не считать тиканья часов, лишь непрерывный, неустанный, не нуждающийся в ответных репликах монолог Мириам. Она все говорила и говорила: то об одном, то о другом, то о своей ступне, то о вмятине на дорожном знаке, то о поездке в Майами (сразу по окончании церемонии они с Филом должны были сломя голову мчаться в аэропорт), о своем новом платье, о роскошном отеле, где она будет жить, и так далее и тому подобное.

Когда процессия добралась до моста через Медуэй, Сид понял, что с него хватит. Он закрыл ей рот рукой и загремел:

– Еще один звук – и я лично порву эти билеты! Ясно тебе?

Мириам кивнула, Сид убрал руку.

– Я только говорила, что…

Но Сид оборвал ее:

– Заткнись, ладно?

Она снова кивнула.

– Может, музычку включить, босс? – спросил Гарри.

Ответа не последовало.

Спустя какое-то время Сид сказал:

– Лайонел всегда хотел, чтоб его кремировали.

– Серьезно, босс? Ну надо же! А я и не знал, что он этого хотел.

– Хотел, – подтвердил Сид. – И знаете что? Скотленд-Ярд запретил. Расследование еще не закончено. Он у них сейчас вещественное доказательство. Вдруг понадобится. Нет, вы подумайте! Назвать Лайонела «вещдоком»! Они говорят, что без их разрешения кремировать его нельзя, а можно только закопать, чтобы, если что, можно было раскопать обратно. Совсем рехнулись, правда?

– Таков порядок, Сид. Всегда, когда случается что-то в этом роде, – сказал Винс.

– Да, но ведь это же Лайонел!

– Никакой разницы, – отозвался Винс.

– В общем, сегодня мы его только закопаем. Настоящие похороны будут, когда я получу разрешение на кремацию. Так он хотел. И всегда мне об этом говорил, – добавил Сид.

– А я не хочу, чтоб меня кремировали, – осмелилась подать голос Мириам, – уж слишком это напоминает концлагерь.

– Концлагерь! Да что ты о них знаешь! Тебя тогда еще на свете не было, – повернулся к ней Сид.

– Я все о них знаю, Сидней. Моя тетя Сильвия сидела в одном таком.

– Нет, вы только посмотрите на нее! Такую не заткнет даже гестапо!

Кладбища – они и есть кладбища. Винсу они не нравились. Раздражало не напоминание о смерти, а постоянное упоминание о ней. Англичан хлебом не корми – дай поскорбеть над чьей-нибудь кончиной; мотаться по кладбищу и пускать сопли – их любимое занятие.