Месть - страница 4

Теперь, когда Том удобно пристроился на руках у Лоренса и супруги начали обсуждать свои планы, Джейн снова раскрыла газету, взяв себе еще ломтик поджаренного хлеба. Вдруг она замерла. С ней происходило что-то странное. Она не могла бы объяснить этого, хотя такое случалось с ней не впервые. Увидев кого-то, она внезапно осознавала, что этот человек сыграет очень важную роль в ее жизни, и это было совершенно необъяснимо. Совсем непостижимым казалось Джейн то, что это ощущение вызвала у нее газетная фотография Кирстен Мередит, с которой она никогда не встречалась.

— Кажется, старик Дэрмот снова катит на нее бочку, — заметила Пиппа, заглянув в газету через плечо Джейн. — О чем он пишет на сей раз? Нет, пожалуй, мне не хочется об этом знать. Кстати, ты передала Лоренсу, что он вчера звонил?

— Да, — ответила Джейн, вздернув носик.

Пиппа рассмеялась. Люди редко внушали Джейн антипатию, но Дэрмота Кемпбела она невзлюбила по-настоящему, хотя он, к ее огорчению, стал за последние два года слишком частым гостем на Скаут Эдвардс Сквер.

Как только Пиппа отвернулась, Джейн незаметно сунула газету в боковой ящик стола, решив почитать ее потом, когда все уйдут.

Несколько минут спустя зазвонил телефон, и Джейн взяла трубку.

— О, здравствуйте, миссис Макалистер, — сказала она. — Да, Том здесь. Нет, у нас на сегодня не планируется ничего особенного… — Она повернулась к Тому: — Хочешь поговорить с бабушкой?

— Бабуся Мак! — радостно завопил Том и помчался к телефону.

Джейн всегда забавляло, что Том называет «бабусей Мак» мать Лоренса, элегантную и высокомерную американку. Менее всего она походила на «бабусю», но несомненно Тея Макалистер и ее внук были очень привязаны друг к другу. Дон Макалистер, отец Лоренса, был по происхождению шотландцем. Он рано ушел с дипломатической службы в Вашингтоне, где Лоренс провел детство и откуда уехал учиться в Оксфорд. Теперь Дон Макалистер перебрался в Лондон, желая жить рядом с внуком.

Пока Том болтал с бабушкой, на кухню вернулся Лоренс, и Джейн заметила, что у Пиппы нарастает напряжение. Она знала, что Пиппа не любит Тею Макалистер. Самой Джейн Тея нравилась, но она понимала причину неприязни к ней Пиппы. Властная Тея слишком сильно проявляла свой собственнический инстинкт по отношению к сыну и внуку, а это не могло нравиться ее невестке. Но Пиппу раздражало не только это. Недавно она поведала Джейн, что эта «проклятая женщина» заставляет ее, как это ни смешно, чувствовать себя в чем-то виноватой.

— Дело не в том, что я в чем-то провинилась, — жаловалась Пиппа. — Но она смотрит на меня так, будто в чем-то обвиняет.

Джейн не сказала ей, что и она замечает, ибо, по ее мнению, это было типично для всех свекровей.

— Вот что, — начала Пиппа, сложив тарелки в посудомоечную машину. — Мы так и не решили проблему: кого пригласить для тебя на вечеринку в следующую субботу?

— О, черт бы меня побрал, неужели ты снова принялась за свое? — простонал Лоренс. — Почему бы тебе не оставить девочку в покое, а?

— Оставлю, если ты что-нибудь предложишь, — отрезала Пиппа.

— Я ухожу, — сказал Лоренс. — Кому-то из нас нужно заняться работой.

— Да разве ты не всегда занят? — обиженно возразила Пиппа, но Лоренс, промолчав, вышел из кухни и быстро поднялся в свой кабинет.

К облегчению Джейн, Пиппа перестала обсуждать кавалеров и переключила внимание на Тома. Закончив разговор с бабушкой, тот подбирался к телевизору.

— Ты когда-нибудь свалишь этот проклятый ящик себе на голову, — рявкнула Пиппа, звонко шлепнув его.

Том, взглянув на нее, прижал руки к груди.

— И не гляди на меня так, — раздраженно сказала Пиппа. — Я говорила тысячу раз, что ты слишком много смотришь телевизор, хотя тебе это запрещено. А теперь собери свои игрушки, пока кто-нибудь не сломал себе шею.

Едва Пиппа отвернулась, обиженный Том обреченно опустился на колени, едва сдерживая слезы. Джейн спокойно помогла ему уложить игрушки в ящик, а Пиппа между тем гремела чем-то на кухне. Все в доме давно привыкли к перепадам настроения Пиппы, которые обычно предшествовали ее отъездам. Завтра Пиппе предстоит лететь в Италию и пробыть там до конца недели. Хотя Пиппа и утверждала, что не знает за собой никакой вины, но, проводя вдали от Тома много времени, испытывала угрызения совести. Поэтому сын раздражал ее. Хотя в последнее время, по наблюдениям Джейн, больше всех ее раздражал Лоренс. Джейн замерла, когда Пиппа с горящими от гнева фиалковыми глазами и искаженным гримасой хорошеньким ротиком неожиданно повернулась к ней.