Место для нас - страница 9

Внезапно раздается оглушительный хлопок, и огненный луч, преодолевая верхушки деревьев, с треском распадается на сотни тающих звезд. Это фейерверк. Точь-в‐точь как тот, который до сих пор она видела только по телевизору. От радости Худа верещит и хлопает в ладоши. Петарды взмывают одна за другой. Их громыхание и гул отзываются в каждом сантиметре ее тела. Шумно настолько, что Амар зажимает уши, но в его широко раскрытых глазах нет никакого страха, лишь удивление. Хадия замечает, что может отследить на небе малюсенькую вспышку света, прежде чем та наконец взорвется. Она пытается держать рот закрытым, как взрослая, – в конце концов, ей уже семь, – но не может совладать с собой и временами выкрикивает что‐то вроде «ух ты!». И улыбается до немоты в щеках.

Все эти всполохи не похожи друг на друга. От некоторых небо окрашивается в ярко-зеленый, потусторонний цвет. Хадию привлекают желтые, с лучами ярче солнца. Одни умирают тотчас после взрыва, другие медленно опускаются вниз, оставляя после себя пятна звездного света. Это ее любимые – золотистые, надолго повисающие в воздухе, пока их хвосты не превратятся в бледную дымку.

Не переставая зажимать уши, Амар хихикает над теми фейерверками, которые шипят громче других и закручиваются в причудливую спираль. Мама держит его на коленях, и ее подбородок покоится на его маленькой макушке. Кажется, что праздник длится уже целую вечность. Каждый следующий взрыв заставляет Хадию переживать: что, если верхушки деревьев загорятся или пламя, которое кажется таким близким, попадет на их куртки?

– А как мы поймем, что он скоро закончится? – спрашивает Худа.

От ее шепота Хадие становится щекотно. Дома она в красках расписала отцу, как все будет: сначала много маленьких петард, а в конце оглушительный фейерверк. Хадия даже подобрала подходящее сравнение – как в оркестре.

– Ты поймешь, – говорит она, хотя сама понятия не имеет, как скоро будет конец и узнает ли она его, когда увидит.

Она оглядывается на отца – отблески салюта придают его коже зеленоватый оттенок; рот приоткрыт, и видны белоснежные зубы. Он выглядит так, словно тоже считает это зрелище невероятным. Таким прекрасным, что на него невозможно смотреть без улыбки.

Снова и снова раздается звук взлетающих петард. Хадия слышит смех Амара и всем телом чувствует мелкую вибрацию взрывов. Она видит, как меняется лицо ее отца, которое вдруг озаряется то красным, то голубым, то золотистым светом, то снова исчезает в темноте, опознаваемое лишь по блеску его зубов.

Солнце неумолимо. Лейла сидит на балконе, прислонившись спиной к стене, поддерживая правильную осанку. Рядом младшая сестра – Сара, но они не касаются друг друга. Они установили правило: можно сидеть в жаркий день на балконе, но любое соприкосновение тел сделает температуру невыносимой.

Лейлу утешают звуки, доносящиеся с улицы: торговец фруктами; мальчишка, позволяющий себе те слова, что для нее запретны; гудки машин; цоканье копыт от проходящего под окном животного.

– У тебя есть секрет? – тихо спрашивает Сара.

Это второе правило балкона: здесь нужно говорить шепотом. Они приходят сюда, когда не хотят, чтобы их подслушали.

Лейла хочет сама ей все рассказать. Она тянет руку к пурпурному лепестку бугенвиллеи над головой Сары. Этим летом она впервые почувствовала близость с сестрой. До того Сара была всего лишь маленькой девочкой, с которой приходилось делить тесную спальню и следить, чтобы она не подслушивала под дверью, когда к Лейле приходят подруги.

Теперь она та сестра, с которой Лейла шепчется перед сном. Та, кому можно посетовать на строгость учителя или поплакаться, если приснится страшный сон. Сара спит очень чутко и просыпается, стоит лишь позвать ее. Она рада, что ее воспринимают как взрослую. Как подругу.

– Кажется, я выхожу замуж, – говорит Лейла и вертит кольцо на пальце до красноты.

Сара спрашивает, когда это случится, но в ее голосе слышна боль. Не потому ли это, думает Лейла, что я не сказала ей раньше? Или Сара расстроена, что останется одна?

Их дядя договорится обо всем с женихом и устроит его встречу с мамой и папой.