Место под солнцем - страница 55

— Все-таки я ничего не могу понять, — заговорил тогда он. — Ты не девственница, это, с позволения сказать, я выяснил лично. Так что страдания невинной души исключаются. Ты получила удовольствие. Эту тему развивать я не буду, замечу только, что удовольствие получил и я. Надеюсь, ты обратила на это внимание. И ты, и я свободные, не связанные супружескими узами люди, поэтому обиженных сторон нет, изменников нет. Или есть? Может, у тебя дома жених? Возлюбленный?

Лица ее он не видел. Оно было скрыто струящейся завесой волос.

Карла покачала головой. Нет.

— Ну, только не говори, — вздохнул Джек, — что ты боишься заразить меня постыдным недугом.

Сработало!

— Как ты смеешь! — вспыхнула Карла.

— О, радость моя, а где же наше чувство юмора? Так, я все понял. Ты не предохраняешься. Почему же ты молчала? Я бы…

— О, господи, — мрачно протянула она. — Нет уж, второй раз я не попадусь…

И прикусила язык.

— Вот оно что, — поднял брови Джек. — Значит, тогда, на вилле, я был прав?

Карла колебалась. Признаться? Увильнуть? Смолчать?

— Неужели ты думаешь, что я стану судить или обвинять тебя? — подбадривал ее Джек.

— Хорошо, — наконец глухо молвила Карла. — Только не здесь.

— Решено. — Джек помахал официанту, требуя счет, — Расскажешь чуть позже. В постели.

Больше он не давил на нее. Ждал, чтобы она сама выбрала время для исповеди. Ясно, что они никогда и ни к чему не придут, если этот ржавый гвоздь греха, боли, стыда не выдернуть из ее сердца. Джек неожиданно почувствовал и себя в ответе за то, что когда-то произошло с этой девушкой. Он испытывал незнакомую дотоле потребность стать ее терпеливым и бескорыстным защитником. Более того, он сознавал, что увлекается ею все сильнее, и не противился этому. У него были добрые предчувствия. А у нее?

По глазам девушки Джек видел, что тяжкая ноша не дает ей покоя. В машине Карла была молчалива и замкнута, у порога своей двери замешкалась. Почти неохотно впустила Джека и сразу обратила на него беспомощный, безмолвно-кричащий взгляд, будто моля о пощаде. Или о защите. Благоразумие и осторожность вели неравный бой с женским естеством.

Фитцджеральд пошел навстречу мольбам Карлы. Он не стал задавать вопросов. Он просто начал медленно раздевать ее, без слов соблазняя, искушая и подбадривая, вместе с одеждой снимая защитную оболочку души. Он бережно уложил девушку на постель и начал второе действие.

Карла не могла отвести от его тела глаз. Затуманенным от противоречивых чувств взглядом она смотрела, как он раздевается. Очарованная, она вкушала мужскую красоту, обещавшую так много. Джек лег рядом, прижал к груди ее голову.

— Ты забеременела, да? — мягко спросил он.

Карла кивнула, закусив губу. Она отчаянно хотела доверять Джеку. Но не обмануться бы. И после бесконечной паузы раздался наконец ее глуховатый голос:

— Я росла с мучительным сознанием, что родилась плохим, некрасивым ребенком. В отрочестве это превратилось в настоящую пытку. В детстве я была гадким утенком, как я уже говорила однажды, прошла период толстых ног, период прыщей, период нескладной фигуры и всего прочего. В общем, уверенности в себе не было никакой. Отец мой был добрым человеком, но бесконечно старомодным, к тому же строгим, истовым, как всякий итальянец, католиком. Образование я получила в школе при женском монастыре и по нынешним меркам была полной невеждой во всем, что касалось секса. Монахини на уроках посвящали нас только в таинство рождения головастиков.

Карла помолчала. Джек взял ее руку и начал один за одним целовать тонкие пальчики.

— Нечего и говорить, что мне запрещалось пользоваться косметикой, гулять с мальчиками, хотя их и не было в моем окружении. Короче, к шестнадцати годам я считала себя уродиной, на которой никто никогда не захочет жениться, думала, что навеки останусь старой девой и так далее. Вообще-то, тогда я уже выглядела примерно как сейчас. Но сейчас я взрослая, а в те годы была рано созревшей девицей. И, как это бывает в юности, я не осознала пробуждения сексуальности, которая до поры до времени сидела во мне как джинн в бутылке.

У матери моей имелся родственник — очередной троюродный племянник. Впрочем, каждый итальянец приходится моей маме каким-нибудь племянником. Или дядей. Этого звали Паоло. Родом он был из-под Неаполя, из той же деревушки, что и мама. Довольно неожиданно от него стали приходить письма, в которых он просил отца найти ему в Англии работу. Люди в тех краях Италии живут только сельским хозяйством, и живут бедно. Неудивительно, что Паоло решил попытать счастья за морем. Подозреваю, он считал, в Лондоне улицы вымощены золотом.