Месторождение ветра - страница 73

стр.

Чтобы отвлечь ее от мыслей о Феде (который сгинул снова) и дать иллюзию перспективы, я однажды распекла ее почем зря. Я втолковывала, что в ее возрасте, в ее положении следует ориентироваться не на уголовника, а на человека солидного, положительного — пусть и женатого, но надежного, доброго и порядочного во всех отношениях.

Раймонда слушала с большим удовольствием. Потом взглянула на меня и спокойно сказала:

— Кому же я нужна — такой инвалид?

— Что значит инвалид, — вскинулась я, — ты же поправишься! А потом, ты думаешь, мужики, что ли, не старятся, не болеют? Да, у них вон в тридцать лет у каждого — лысина, хондроз, геморрой, куча других болячек!..

— А с геморроем нам и самим не надо, — заявила Раймонда.

— Нам надо молодых, здоровеньких, желательно с хорошей фигурой.

Она потешно изобразила сладостное мечтание — и вдруг добавила, что у нее ничего нет уже два месяца, и назавтра ей вызвали гинеколога.

Передо мной лежало отечное, синюшное, полуразрушенное тело с окончательно сломанным механизмом движения всех соков. Было непонятно, каким образом в нем еще сохранилось дыхание.

— Как ты думаешь, почему это дело прекратилось? — с любопытством спросила Раймонда.

Я не успела придумать ничего лучшего: наверное, из-за гормонов… Потом сильно напряглась — и протолкнула:

— А может, ты забеременела?

— Вот и я так думаю, — ублаженно откликнулась Раймонда. — Сто лет ничего не случалось, я думала, совсем уж заглохло… А с этим Федей — не могло не случиться!

Я старалась не глядеть на ее огромные, готовые лопнуть ноги.

— Ну и что? — пропела Монечка. — Аборт сделаю. Делов-то: раз, два.

Да, Монька была из тех женщин, кто предпочел бы десять абортов одному визиту к стоматологу. Но сейчас даже переодевание белья было бы для ее тела истязанием. Как, каким образом в этом полусгнившем теле угнездилась новая жизнь — страшная, слепая, сумасшедшая? Как она могла там приютиться, глупая?

— Хотя, — оживленно добавила Монечка, — я бы с удовольствием еще родила. А что? Я могу.


Я уехала в командировку. Звоня, спрашивала о Раймонде со страхом. Положение ее было прежнее. Я уточняла: не хуже? Мне отвечали: не хуже.

Потом ей стало лучше. Гертруда Борисовна после этого рискнула включить Федю в экологическую систему семьи. Она передавала с ним харчи для Раймонды, распихнутые по банкам, баночкам, коробочкам и пакетам («Еда — самое главное!!»). По-прежнему, когда звонила Раймонда, она первым делом докладывала дочери состояние собственного нездоровья, потом заведомо трагически вопрошала:

— Ты сегодня брала что-нибудь в рот?!

Федя, может быть, прочувствовав ответственность миссии, навещал Раймонду ежедневно. Дела шли на поправку. Вернее, они приближались к тому порогу, за которым, засучив рукава хирургического халата, ждал-поджидал Монечку широкоплечий полковник.

В русской классической литературе и в западной классической литературе существуют примеры, когда врачи женятся на спасаемых пациентках. В русской литературе героиня больна традиционной чахоткой, в западной — более тонко — душевным расстройством. В русской литературе она, как водится, гибнет, в западной — конечно же, выздоравливает, крепнет, да так, что к черту бросает своего благодетеля. Логично задаться вопросом: если женитьба на спасаемых пациентках — столь типичное явление, что даже обобщена как в русской классической, так и в нерусской классической литературе, то, может быть, это вообще непоборимый закон жизни — и нам, под финал, остается порадоваться на полковничиху Раймонду Арнольдовну? Или пример из газет: врач сделал женщине операцию транссекса, то есть по ее настоятельной просьбе превратил в мужчину, но так в нее (в него то есть) сильно влюбился, что пришлось ему под влиянием страсти сделать операцию на себе, превратив себя в женщину. (Потом они жили долго и счастливо и умерли в один день). Это я к тому, что, если бы полковник воспылал страстью к Раймонде, но счел бы, что жениться на ней — скандальный мезальянс (а пациентка в этом смысле, конечно, неисправима), он мог бы вполне провести на себе операцию по удалению полковничьих погон, хотя, не спорю, это сложнее, чем поменять пол. Возможно, полковник в предвидении счастливых перемен уже бы и начал потихоньку сдирать свои погоны, но тут подкачала Раймонда.