Месяц в демократической Германии - страница 16
Рудольф Петерсхаген — член правления Союза писателей ГДР, видный общественный деятель, член национал-демократической партии. Живет и работает он в своем родном Грейсфвальде. Петерсхаген — почетный гражданин спасенного им города.
Друзья помогли мне встретиться с автором «Мятежной совести», и первое наше свидание состоялось в одном из берлинских отелей.
Артист Гешоннек, превосходно играющий полковника Ёберсхагена в фильме, внешне не похож на его прототип. Гешоннек в фильме больше немецкий офицер по выправке, по манере держаться и говорить, чем Рудольф Петерсхаген в жизни. В своем сером в клеточку костюме, худощавый, румяный, седоватый, улыбающийся, он скорее напоминал пожилого ученого, школьного учителя, музыканта, но не бывшего полковника. Вот только эта легкая хромота — последствие ранения ноги — да этот неблекнущий румянец на щеках, обожженных сталинградскими морозными ветрами. Держался Петерсхаген со мной сначала настороженно и сдержанно, стараясь, видимо, уяснить себе конкретный смысл нашего свидания. А весь его конкретный смысл заключался лишь в том, что мне просто хотелось познакомиться и поговорить с заинтересовавшим меня человеком и писателем. Потом ледок растаял. Мы познакомились с женой Петерсхагена, фрау Анжеликой, высокой видной женщиной с тонкими чертами породистого лица и безукоризненными светскими манерами. Она из семьи генерал-фельдмаршала фон Люндеквиста, личного адъютанта кайзера Вильгельма, и похожа на всех немецких принцесс сразу, включая бывшую русскую императрицу Александру Федоровну. Только у бывшей русской императрицы выражение лица было надменное, плаксивое и злое, а у фрау Анжелики оно приветливое и доброе. И кожа у нее на руках, не чуравшихся никакой работы, совсем не бархатно-принцессовская. Фрау Анжелика поддерживала своего мужа в трудные дни его исторического подвига в Грейсфвальде, а потом сделала все зависящее от нее, чтобы вырвать его из цепких лап американской разведки. Сейчас она ведет в родном Грейсфвальде большую общественную работу в городском совете.
Мы посидели с Петерсхагенами, выпили обязательного кофе и условились, что я приеду в Грейсфвальд и там мы поговорим как следует.
Я приехал в Грейсфвальд с Карлом Кульчером из «Ойленшпигеля» и его женой Кристой. Мы осмотрели город — старенький, уютный, с очаровательным готическим силуэтом, запечатленным на поэтических полотнах известного романтика Каспара Давида Фридриха, уроженца Грейсфвальда, — вдосталь побродили по его узким улицам, заполненным веселыми студентами-медиками в военной форме. Медицинский факультет Грейсфвальдского университета превратился сейчас в военно-медицинскую академию ГДР. А существует университет в Грейсфвальде 500 лет, в нем трудятся крупные немецкие ученые. Одну из кафедр медицинского факультета вел, в частности, покойный ныне профессор Катш, талантливый ученый и педагог, мировой специалист по диабету. В 1945-м он входил в делегацию жителей города, ездил к генералу Федюнинскому договариваться о капитуляции Грейсфвальда.
В назначенный еще в Берлине час точно, минута в минуту, мы позвонили в дверь квартиры Петерсхагена. Одетый по-домашнему, в серых вельветовых брюках, в грубых шерстяных носках и коричневых сандалиях, он провел нас в свой маленький, скромно обставленный кабинет, и мы стали разговаривать «как следует». Здесь уж и следа не осталось от берлинской настороженности и сдержанности! В живом, очень непосредственном разговоре принял участие доктор Май — специалист по истории Советского Союза на факультете славистики Грейсфвальдского университета. На письменном столе лежали разные издания «Мятежной совести» — немецкие, венгерские, чешские, румынские, польские, русские — и пухлые альбомы со статьями и рецензиями о книге.
— А что пишут на Западе о «Мятежной совести»? — спросил я Петерсхагена.
— Они замалчивают мою книгу. Впрочем, в Гамбурге в одном профсоюзном журнале и в социал-демократической газете «Новая политика» появились заметки в общем положительного тона.
— А от читателей вы получаете письма?
— Великое множество и изо всех стран, в том числе и из Советского Союза. Есть письма, адресованные так: ГДР. Коменданту «Мятежной совести». И, представьте себе, доходят.