Месяц в демократической Германии - страница 18

У меня было такое впечатление, что на праздник явился буквально весь Лейпциг. Тем не менее царил образцовый порядок. Его поддерживали рабочие-дружинники. Нас с Шульцем они пропустили через свою цепь, и мы сели на скамью для гостей вблизи ораторской трибуны. Праздник был пышным и блистательным, с фанфарами, с выступлением самодеятельного хора из 800 человек (Макс Шульц, всматриваясь, обнаружил наконец среди этих 800 поющих женщин, мужчин и детей и свою дочь-школьницу), с докладом и приветствиями.

Профессор Норден, один из руководителей Социалистической единой партии Германии, темпераментно и обстоятельно говорил о народных массах как о главной движущей силе истории и проводил интересные параллели между 1813 и 1963 годами.

— Германская Демократическая Республика — будущее Германии, — сказал он в заключение. — Мы говорим «нет» альянсу боннских и парижских империалистов, который так же реакционен, как и альянс французского императора и немецких князей начала XIX века. Мы говорим «да» демократическому союзу борьбы за мир народов Германии и Франции.

Потом играли военные оркестры, наш и немецкий, потом церемониальным маршем с зажженными факелами в руках четко прошли у подножия памятника солдаты немецкой демократической армии, — их встретили овациями и бурей аплодисментов. И, наконец, начался фейерверк. Это была такая пиротехника, какой я лично за всю свою жизнь еще не видел! Прожекторы погасли, и весь памятник в наступающей темноте окутался багровым дымом и пламенем. Казалось, что лейпцигская битва разыгрывается заново вот тут, перед нашими глазами. Гремели залпы. Бенгальские звезды и медузы всех цветов взлетали к небу, и черные холодные хлопья падали нам на головы.

Мальчишки свистели и визжали от наслаждения.

На следующий день мы поехали посмотреть русскую церковь, сооруженную в 1913 году в честь русских солдат и офицеров, погибших в сражении при Лейпциге.

Церковь воздвигли в 1913 году в основном на деньги донских казаков, почтивших память своих дедов, павших под Лейпцигом. Донские казачьи полки понесли в битве народов очень тяжелые потери.

Церковка восхитительна по своим архитектурным формам и пропорциям — высокая, стройная, узкая, похожая на одинокую березку. Построил ее профессор Покровский, знаменитый русский архитектор, работавший и в советское время.

Среди мемориальных досок в честь русских казачьих, гусарских, драгунских, егерских, гренадерских полков и отдельных батальонов, принимавших участие в лейпцигском сражении, я увидел доску пехотного Тенгинского полка — того самого, в котором впоследствии служил на Кавказе опальный поручик Лермонтов.

Среди венков в церкви на самом почетном и видном месте лежит венок от советских воинов.

Гитлер не любил Лейпцига. Он его настолько не любил, что ни разу за все время своего владычества не осчастливил город своим посещением. И не потому, конечно, что Лейпциг ему не нравился. Лейпциг не может не нравиться: это был (и есть!) один из самых красивых, самых оживленных и самых эффектных городов Германии. Здесь шумели (и шумят!) знаменитые ярмарки. Леипцигская химия, пушное дело и книгопечатание известны всему миру. Прекрасны светло-зеленые сады и парки Лейпцига, его широко распахнутые площади, его дивная готика, выраженная щедро и ярко в таких исторических памятниках, как старая городская ратуша, как церковь, в которой играл на органе сам Иоганн Себастьян Бах и пел созданный им прославленный хор мальчиков, как величественная Петерскирхе…

Гитлер, бывший маляр, несостоявшийся художник, мог бы, наверное, оценить красоты Лейпцига, но не захотел: уж очень претили ему революционные традиции этого города. Сильная коммунистическая организация рабочего Лейпцига была бельмом на глазу у фашистского диктатора. Не случайно именно Лейпциг фашисты избрали местом, где был разыгран судебный фарс, вошедший в историю под названием процесса о поджоге рейхстага.

И как же жестоко посмеялась жизнь над бесноватым фюрером! В том самом Лейпциге, который он так не любил, в том самом здании, где происходил фашистский суд над Георгием Димитровым и его товарищами, открыт музей памяти мужественного болгарского революционера-коммуниста! Та же дубовая скамья, где сидели подсудимые, стоит в зале, вернее, в комнате, где происходил суд, те же портреты императоров и королей в мундирах с лентами через плечо висят на стенах. Все уцелело, все оставлено так, как было тогда, при Гитлере. Но тут же висит и знаменитый сатирический антифашистский фотомонтаж: великан Димитров как бы нависает угрожающе-неотвратимо над широкозадым карликом Герингом в лакированных крагах.