Метроном - страница 8

Нора снова оседлала парня и поцеловала. Отстранившись от его губ, она переместилась на чувствительную кожу на груди и ключицах. Она двинулась вниз по его животу, прокладывая дорожку из нежных поцелуев. Закрыв глаза, он откинул голову на роскошное постельное белье и тихо застонал, когда она расстегнула его джинсы и взяла его в рот.

Лишь нескольким девчонкам он позволил делать это. Не потому, что он не наслаждался этим, какому парню бы не понравилось? Но он чувствовал себя уязвимым. Он не знал наверняка, делает это девушка потому, что он знаменитый, или потому что она хотела сделать ему приятное. Обычно он пропускал эту часть ради того, что будет приятно обоим. Но сейчас с Норой все было иначе. Она приказывала, и он подчинялся. Кто он такой, чтобы не следовать ее приказам?

Нора не торопилась с ним. Он держал глаза открытыми достаточно долго, чтобы понаблюдать за тем, как она скользит языком от основания до головки, затем снова закрыл глаза. Так сексуально наблюдать, но, если он не хотел кончить через пять секунд, ему стоит немного успокоиться.

Ее рот ощущался таким теплым и влажным. Давление было идеальным. Инстинктивно он хотел прикоснуться к ее волосам или лицу, но его остановили веревочные манжеты. Она усмехнулась его попытке, и вибрация от ее смеха довела его до грани.

Вонзаясь пятками в постель, Джесси выгнулся и кончил ей в рот. Он открыл глаза, и Нора поднялась и поцеловала в центр живота.

- Думаю, я напишу о тебе песню, - сказал он.

Нора пожала плечами и, казалось, обдумывала эту идею.

- Обо мне писали стихи. Песня будет очень мило. Я могу написать о тебе рассказ.

- Правда? Как ты назовешь его? Выпускник, часть два?

Она наклонилась и освободила его запястья.

- Как насчет Метронома?

Он помотал головой.

- Недостаточно грязно.

Два оргазма для каждого из них заставляли желать большего, чем просто тела друг друга. Они растянулись на кровати наслаждаясь доставленной в номер едой.

- Думаю, мне стоило спросить у тебя еще до нашего первого траха, - сказала Нора, отламывая большой кусок чизкейка, - но ты совершеннолетний, так? Я всегда забываю спрашивать об этом в самом начале.

- Очень совершеннолетний. - Джесси закинул пару кусочков картошки фри в рот. Он любил заказывать фаст-фуд в пятизвездочных отелях. - Восемнадцать, почти девятнадцать.

- Тем не менее, ты очень молод, чтобы гастролировать по миру в одиночку.

Джесси пожал плечами.

- Я был бы рад, если бы моя семья была со мной, но я и мои родители не очень ладим.

- Твоя вина или их? Или это меня не касается?

- Тебя не касается. Но определенно моя вина. Напился и упал с лодки. Мерзкая пресса разнесла этот небольшой инцидент. Мама и папа еще не простили меня. Они очень консервативны.

Нора сочувствующе улыбнулась ему. Сейчас она была такой красивой и выглядела намного моложе тридцати двух лет. Она сняла свои убийственные сапоги и ее босые ступни болтались в воздухе.

- Я тоже пакостила в подростковом возрасте. Меня арестовали, когда мне было пятнадцать.

- Серьезно? За что? Вождение в нетрезвом виде? Непристойное обнажение?

Она фыркнула.

- Да будет вам известно, молодой человек, меня арестовали за угон автомобиля.

Джесси едва не подавился картошкой.

- Ты угнала машину в пятнадцать?

Она покачала головой.

- Милый, я угнала много машин в пятнадцать. Пять за одну ночь - роскошные автомобили, спортивные... в ту ночь меня словили на Форде Мустанге Кобра.

- Угнала с целью покататься?

- Неа. Это все дорогой папочка, - ответила она, и сделала глоток вина. Нора заказала бутылку красного, но не позволила ему пить. - Мама думала, что вышла замуж за милого механика католика. Оказалось, в папиной мастерской разбирались угнанные машины для мафии. Скажем так, с юного возраста я оказалась полезной для семейного бизнеса.

- Угон авто. Это серьезно. Ты попала в колонию для несовершеннолетних?

- Должна была туда попасть. Должна была там находиться до восемнадцати лет, хотя, скорее всего до двадцати одного.

- Что произошло?

Она улыбнулась, но в то же время чувствовалась грусть.

- Мой священник спас меня, уговорив судью, вместо срока, привлечь меня к общественным работам. Но я должна была полностью подчинить свою жизнь.