Между двух огней - страница 12

Я махнул гарсону повторить. Перно – очень крепкая штука. Даже легкий анастетик. Самое оно.

– Понимаешь, Гастон, это была моя девушка. Я не мог уйти.

– Что, тут цыпочек мало?

– Мне чужого не надо. А свое не отдам.

– А у тебя здесь еще что-нибудь есть?

Мы оба засмеялись.

– Август! – позвал я официанта – я ухожу, все что выпьют господа – за мой счет.

Сунул ему десять франков. Протянул руку Гастону. То пожал её. Проворчал:

– Лучше бы мне отдал, нечего им пить в разгар работы.

Я похлопал его по плечу и пошел к выходу.

– Русский! – я обернулся – ты обращайся, если что.

– Меня зовут Айвен. Обязательно обращусь. Пока господа.

Мадам Клоди зашлась от восторга.

– Мсье Колтцофф! Это было великолепно! Давно пора было уже разобраться с этими хулиганами. Где вы научились так драться?

– Я из России, мадам Клоди. У нас, выходя из дома, нужно победить медведя, что слоняется возле входа. Иначе никуда не пойдешь. Ни в театр, ни в лавку. Так и научился.

– Вы, Айвен, все шутите. А я договорилась со стекольщиком. Он вставит вам окно. Всего за сорок франков.

Боже мой! А жизнь-то налаживается! Эдак еще пару морд набью и печку получу! Однако нужно деньги перепрятать. А то будет вставлять, гадом буду – найдет.

– Мадам Клоди! У меня нет слов. Я теперь, благодаря вам, буду жить, а не существовать. Я сейчас принесу деньги.

Кафе де ля Пост, где я пою по выходным, место более пафосное, чем Тетушка Катрин. Некоторое время я здесь выступал, бродя между столиками. Потом стал на разогреве у небольшого оркестра, что развлекал публику по ночам. А потом ударил кризис. И по выходным оркестр играет в другом месте. Так я оказался хэдлайнером. Небольшая эстрада, с микрофоном и парой допотопных колонок, позволяют мне больше играть чем петь. Я этим охотно пользуюсь, и жгу не по-детски. Основной контингент американские туристы. Им нравится. Тем более что я помню много кантри песенок. По нынешним временам совершенно неприличных.

В субботу все прошло как обычно, а в воскресенье на меня запала американка. Лет сорока, в норковом манто, бриллианты, длинный мундштук, тщательный макияж. Немного подумав, я решил, что помыться в роскошной ванной роскошного отеля – это то, чего мне давно не хватало. И приступил к охмурению. Исполнив попурри[2], я принялся петь совершенно похабные техасские куплеты. Дама была с компанией, одетой для вечернего выхода. Мужчины в смокингах, цилиндрах, перчатках, и с тростями. Дамы в вечерних нарядах. А я, гладя даме в глаза гнусаво, чисто по-техасски начал обстебывать северян:

У американо-туристо случился разрыв шаблона. Они ехали за неприличными парижскими развлечениями. А им здесь поют американские похабные частушки. Которые они никогда не слышали. По меркам двадцать первого века это был грандиозный успех. Кто-то орал, кто-то свистел, кто-то хохотал.

А я, глядя даме в глаза, закончил второй куплет:

Дальше, собственно, можно уже было ничего не делать, а сразу в постель. И когда я закончил, она подошла и пригласила в гости. Познакомились. Кирстен Хемсворд. Нью-Йорк. Представился Князем Кропоткиным. После чего она затащила меня в авто и мы отбыли. Оставив остальную компанию искать такси. В отеле приступили не добравшись до кровати. Я ставил себе задачу измотать её так, чтоб она уснула и спокойно принять ванну. А она, похоже, решила добрать все, что не получила за всю жизнь. Голос у нее оказался низкий. А с учетом того, что и я поорать во время секса люблю, прислуга, что шастала по коридорам, наверняка решила – педики слиплись.

Она нюхнула кокаина, и стала неутомимой. Чуть не провалив мой чудесный план водных процедур. Мы отрубились одновременно. Но я проснулся раньше, и час плескался в ванной.

Когда я, уже одетый вышел из ванной, она пила кофе, сидя в гостиной. Встала, и деловито достала из ридикюля пятьдесят долларов.