Между двух огней - страница 52
Возвращаясь обратно, решили попробовать подстрелить куду. Хитрая экзотичная антилопа отлично объяснит наше отсутствие. Мы проезжали солончак. К нему и направились.
Не доезжая километров пять, оставили машину и барона, и осторожно пошли к солончаку. Дикие звери ходят к нему полизать соль. Потом четыре часа, до вечерних сумерек, лежали в лёжке. И уже почти в темноте Савва все-таки подстрелил куду. Считается весьма почетным трофеем.
На следующий день мы проехали еще двадцать километров, и стали лагерем. По той же схеме следующим утром доехали до отмели. Накопали алмазов карат на семьсот. Только никого экзотического подстрелить не удалось.
А вечером я объявил об окончании охоты. И что мы начинаем двигаться к Монровии. Немного отметили.
– Слушай, Иван, может Михайла нам львиную шкуру принесет?
– Ты, Савва, только ему не говори. А то ведь и вправду принесет. Скормит вон, Аленушку, и пока тот её жрать будет, убьет кота ножиком. Оно тебе надо?
– Яков, а ты не хочешь?
– Я-то не прочь, но Иван уперся. Пожалей, говорит, природу.
– Ты Савва про Мертвое Море слышал? На Ближнем Востоке? Это Яков там охотился. Больше там теперь ничего не водится. Нельзя его в саванну выпускать.
– Ты завидуешь, Кольцов. Тебе не к лицу.
На следующий день мы переправились вброд, и вышли на дорогу к побережью. Не сказать, что кругом были люди, но это уже были вполне обжитые места.
Через день нас остановил английский патруль. Особых вопросов у них не было. На багажнике одного грузовика была растянута шкура леопарда, другого – голова буйвола. А на третьем красовалась голова носорога. Любому было ясно, что едут серьезные парни.
Самое смешное, что сержант интересовался всего лишь одним. А льва подстрелили? Яков сдержанно ответил, что ему нужен повод еще раз приехать в Африку. Поэтому пока без льва. Сержант угостился моим коньяком, и просветил, дальше все без неожиданностей. Они здесь выполняют функцию заслона, разворачивая идущих к побережью. Дальше уже закон и порядок.
Мимо каучуковых плантаций, мимо лесных вырубок, мы за два дня доехали до Монровии. Остановились, понятно, в Палас-отеле. Я сразу поехал в порт. Там нас ждала радиограмма – «Амата» на рейде. Дал ответную радиограмму швартоваться под погрузку.
Рассчитался с Мбенге, переплатил вчетверо. Оставил ему все деньги от продажи мяса. Он пытался целовать руки. Остальные носильщики стояли на коленях. Аленушку мы с Саввой отвезли монахиням из миссии Красного Креста. Она плакала и не хотела оставаться.
Через два дня, в полдень, я поднялся на борт корабля. Погрузка закончена.
– Капитан! Отваливаем на Амстердам.
Яков задумчиво сидел в шезлонге на юте, и пил Шабли.
– Иван Никитович, а ты понимаешь, что тебя ждет, если в Париже узнают, что все наше путешествие у тебя была черная рабыня?
– Шантаж? Барон, тогда вся Франция будет знать о нечеловеческом героизме некоего барона, добывающего рог носорога. Который, сами знаете для чего. Так что ваша карта бита!
– Население Жуаньи развеет злые наветы рабовладельцев! И расскажет, что некоторые, похотливые охотники ездят в Африку вовсе не охотиться. Где трофеи, Кольцов? А?
– Вы понимаете, Яков Карлович, что вы в микроскопическом шаге от появления на виноградниках Бордо мощного конкурента? Который лишит Бургундскую виноторговлю каких-либо перспектив? Возглавит Бордосское виноделие видный филантроп, спасший африканских львов от бесчеловечного бургундца из Жуаньи. У которого даже вино – фу!
– Скажи, Иван, ты понимаешь, что это всего лишь слова? Потому что у меня на руках – факты. И вот первый.
Он махнул рукой. И к нам, с новой бутылкой Шабли, подошла Аленушка. Которую мы с таким трудом сплавили добрым монахиням.
– Тебе так важно иметь на меня рычаг давления, Яков?
– Конечно нет, Вань. Просто она сегодня утром пришла ко мне и объяснила что убьется. Если мы её здесь оставим.
– Блин. И че делать?
– Поселю в Жуаньи.
– В опасную игру играешь, Яков Карлович. Не успеешь оглянутся, и вся деревня будет мулатской. Тем более у тебя теперь рог носорога.
– Да ладно, Вань, не бросать же. Убьется еще.
Пароход издал гудок, и отвалил от стенки.