Между двух огней - страница 54

– Савва! У меня там население десять тысяч человек, и большинство – бабы. А?

– Да, Савва Игнатич, барон могуч, но столько даже ему не покрыть.

– Это зависть, Кольцов, признайся наконец хотя бы себе.

Мы пересмеивались, а я мучительно думал. Вот – человек. Знает что будет. Что делать?

Потом установилось ненастье. Я взял у капитана брезентовый плащ, удобно устроился в закутке за пассажирской рубкой, куда не доставали брызги, и размышлял.

Человек с высшим советским образованием, если посмотреть реально, для предков слабый источник информации. С другой стороны я знаю то, за что, по настоящему серьезные люди, готовы отдать что угодно. Я знаю НАПРАВЛЕНИЕ развития человечества. Заодно и ключевые события будущего. Но если даты и названия это вопрос, в общем-то тактический, то тенденции – это чистая стратегия. И реально оценить, а, главное, использовать это знание сейчас на планете могут всего трое. Рузвельт, Гитлер, и Сталин.

С фюрером я не буду связываться ни за что. Разве что в голове вертится мысль попробовать исполнить пидора. Шансы есть. Но, боюсь, уже не выйдет. На годик бы раньше – сразу бы взялся. А сейчас охрана уже отработана. И мои шансы в пределах погрешности. Глупо гибнуть? А смысл?

Рузвельт. Он и так использовал ситуацию по максимуму. Все до одного плюсы из унизительнейшего разгрома в Перл-Харбор он извлек, и обеспечил своей стране процветание и благоденствие. Мое русско-патриотическое нутро все время корчится от зависти. Ведь даже ни одного политического противника не грохнул! Без всякой полицейщины мобилизовал страну. И вопреки законам, оппозиции, мафии, и собственным болезням, сумел поставить дело так, что и в двадцать первом веке его страна получает плюшки. И что, мне играть за него? Обойдется.

Ну и Сталин. Он обладал исчерпывающей информацией по нападению Германии на СССР. Это самый простой пример его нежелания слушать хоть что-то, что не совпадает с его представлением о положении дел. Я ведь наизусть помню ту майскую шифровку. «Дора-Директору, через Тейлора. Гитлер окончательно определил двадцать второе июня как день «Д» нападения на СССР». Апокриф, похожий на правду, гласит, что Голиков принес вождю стопку шифровок от надежнейшей агентуры. Не сводку, а вот так, шифровки. А он отмахнулся, раздраженно заявив, что английские шпионы повсюду. Да и Зорге считался английским агентом. В результате – ужасное лето сорок первого.

Ну, и что будет значить для этого деятеля моя информация? А уж если оценить весь комплекс знаний о будущем… Грохнет меня вождь и учитель. Послушает, а скорее, и слушать не станет. Потому что с его же точки зрения за меньшие провалы людей нужно расстреливать. То есть осуждать по первой категории.

Я налил себе рюмку и хмыкнул. Вспомнил, что попаданческая фантастика у нас утвердилась именно в сюжетах о переигранном сорок первом. Болеть будет еще долго. Потому что это не просто поражение. Это слитые в унитаз усилия целой страны. Этот удивительный порыв тридцатых, когда голыми руками строили Днепрогэсы, слился простым приказом, «Ни в коем случае не поддаваться на провокации». И это не говоря о чудовищных людских потерях.

Когда русские патриоты двадцать первого века дрочат на Китай, они почему-то говорят о властях, социализме и прочей ерунде. А всех тайн-то – миллиард работников. Если один работник за год лопатой выкопает ям на тысячу долларов, то даже тогда ВВП Китая будет больше Российского. Вот такая вот простая зависимость. А потом уже сброшенные из Европы технологии, потом уже открытые американские рынки. Сначала – многочисленное население.

Но в России с этим грустно. Именно Сталин взялся его сокращать. Сначала уничтожая любой намек на протест. Потом войной. Потом опять борьбой с населением. Да так, что и в двадцать первом веке никто не знает, насколько сократил. Но патриоты все мечтают о расстрелах.

Это дико, но если я встречусь с Быстролетовым, и расскажу что будущее за ракетами, то, скорее всего, Лангемака расстреляют еще раньше. Ракетами заинтересовались лишь когда пришла информация что немцы что-то там мутят с ФАУ. А Лангемак с Королевым – кто такие? Вот немцы – это для Сталина с Берией авторитет.