Между двух огней - страница 9
Но вообще Савва зашел узнать, что я отвечу полковнику, который уезжает завтра. Я сказал что нафик-нафик, связываться с такими деятелями. Он неожиданно со мной согласился.
– Меня тоже звал. Я ответил уклончиво. Ну его нахуй, сказал.
Савва, когда говорит на русском – очень дипломатичен.
А я впал в романтическое. Сидящая поодаль княжна делала сказочным все окружающее. Усевшись поудобнее, сыграл Summertime[1]. А потом, почти без перехода – буги в стиле Томми Эмануэля. Американцы принялись танцевать между столиков. Вот уж не ожидал. У нее были огромные глазища, густые ресницы, плечи для поцелуев, и восхитительня осанка. Ломкая и хрупкая с виду, не казалась изнеженной. Меня понесло. Встал и подойдя к её столику исполнил «Золото на голубом».
Кажется, девушку зацепило. Художники вообще устроили овацию. А к ней за столик уселся худощавый француз, чмокнул её в щеку и извинился за опоздание. Я вернулся в угол. Вечно у меня так.
Они ушли, а я затянул «Ой мороз, мороз, не морозь меня…» Пьяные художники принялись подпевать, и вечер закончился меланхоличным хоровым пением. Ушел я как обычно, заполночь. Махнув на прощание рюмку коньяку, отправился домой.
Выйдя из фуникулера, свернул вправо. Пройдя метров двести, услышал впереди возню и женские крики. Подойдя поближе увидел что два оборванца нагло пытаются лапать какую-то девушку, которая требует оставить её в покое. Ясное дело вмешался.
– Ну-ка, оставили мадемуазель в покое и скрылись!
Оба сластолюбца обернулись и гнусно ухмыляясь направились ко мне.
– Ты был прав, Гастон, – сказал один другому, – на женские крики появился жирный карась. И мы его сейчас освободим от деньжат.
Достали ножи. А мне стало скучно. И я, не рассусоливая, двинулся им на встречу. За миг до взмаха ножиком левого бандюгана – присел, и пробил ему кулаком по яйцам. И разгибаясь в развороте отоварил в челюсть правого. Судя по тому, как они держали ножи – парни тертые. Но я это все тупо проходил на занятиях два года в армии. А потом, в девяностых, еще и много занимался. Поэтому я просто-напросто быстрее. А тело охотника – очень даже готово к таким действиям. Так что, завершив разворот, я вернулся назад и взял прислоненную к стене гитару. Потом обернулся к стоящей у стены девушке.
– С вами все нормально?
Она отошла от стены. Оба-на!!! Княжна Вяземская!
– Да, все нормально. – надо же, а голос-то спокойный.
Я снял шляпу, и перешел на русский.
– Позвольте представиться. Кольцов. Иван Никитович.
Она меня тоже узнала. И даже исполнила нечто вроде книксена.
– Вяземская Наталья Викторовна.
– Мне кажется, Наталья Викторовна, такой красивой девушке гулять ночью – плохая идея.
– Ну, Иван Никитич, по большому счету мне ничего не угрожало – она показала мне дамский браунинг, что держала в руке, а теперь положила обратно в ридикюль.
– Тем не менее, я прошу разрешить проводить вас до дома. Я не знал что вы в безопасности, и честно спасал.
– Извольте.
И мы быстро пошли в сторону Пигаль. Спустя некоторое время заговорили.
– Вы позволите? – она взяла меня под левый локоть.
– Конечно, до завтра эта рука у меня абсолютно свободна.
Отошли уже порядочно, и слегка замедлились.
– А где ваш кавалер, тот, похожий на крысу?
– Анри вовсе не похож на крысу!
– А как вы поняли, что я говорю про Анри?
– Кольцов! Вы дурно воспитаны!
– Ни в коем случае! Просто вы ночью идете по улице одна. Нет ему прощения.
Мы прошли еще несколько минут молча.
– Я с ним рассталась. Вот как ушли из «Тетушки» …
– Зря ушли, нужно было там расставаться. После вашего ухода я пел грустные песни. Вместе у нас вышло бы очень душевно.