Между двумя братьями - страница 3

Я снова беру телефон, мои пальцы зависли над экраном, прежде чем его снова отбросить. Я не могу это сделать. Я не могу себя заставить подтвердить мои подозрения. Что, если я не могу иметь детей? Я знаю, что Дэйл всегда говорит, что это не важно, что он абсолютно доволен всем, и не важно, будем ли мы только вдвоем или у нас появится двадцать детей, все, чего бы я ни захотела. Я немного задета, что он отстраняется от меня в этом вопросе. Все, что я захочу. Я понимаю, что он имеет в виду, он желает, чтобы я была счастлива, и если я мечтаю о детях, то он сделает все возможное, чтобы это произошло. Но иногда мне кажется, что не собирается загонять себя в угол. Если он все оставит на меня, то ему не придется отвечать за исход.

В раздражении я хватаю недавно натянутый холст и устанавливаю его на мольберт. Я беру тюбики с масляными красками и выдавливаю их на палитру, быстро перемешивая их кистью. Я устраиваюсь на стульчике перед холстом, хватаю кисть и резко провожу ею по пустому квадрату передо мной. Пустой. Как и мое тело.

Темные цвета с красными прожилками закручиваются в водовороте. А в центре оказывается девушка, женщина, со светло-каштановыми волосами и карими глазами. Она заключена в ловушку, страдание на ее лице созвучно с цветами вокруг нее. В ее пальцах зажат подсолнечник, половина лепестков опали. Я бросаю кисть и смотрю на картину. Затем я хватаю белый акрил и большую кисть. Я начинаю с женщины, выбеливая ее, закрывая белой краской ее лицо и грустные глаза. Я вожу кистью по холсту снова и снова, пока все не исчезает; женщина, водоворот, темные затягивающие цвета.

Я пересекаю комнату, ставя холст на сушилку, чтобы белый цвет мог высохнуть. Я бы никогда не стала использовать этот закрашенный белым холст, кроме как для практики. Я бы не отдала его клиенту. Краска держится не так хорошо на холсте, если он был покрыт сверху белой краской.

Я смотрю в окно и вижу женщину, уставившуюся на меня. Светло-каштановые волосы, зеленые глаза с золотистыми крапинками, грустное лицо. Женщина из водоворота. Я отворачиваюсь от окна и выхожу из студии. В той комнате нет ничего, что могло бы меня выбелить. Обновить меня, освежить, хоть что-то, что можно было бы сделать. Я прикрываю за собой дверь и иду готовить ужин для моего мужа.

ГЛАВА 2

Дэйл

– Ты выглядишь такой красивой этим утром, любимая.

Сейди грустно улыбается и кладет кусок тоста на мою тарелку. Честно говоря, она выглядит так, будто не спала несколько дней. Темные круги под ее глазами, и она задумчива, словно находится на многие миллионы мили отсюда. Она еще даже не переодела халат. Обычно, Сейди встает раньше меня, переодевается, напевая, пока готовит мне завтрак. Эта бледное подобие моей жены беспокоит меня.

– Итак, автобус Картера приедет сегодня сразу после обеда. Ты точно не хочешь, чтобы я вернулся домой пораньше и смог сам его забрать?

– Что не так, боишься, что я не смогу узнать его? – шутит Сейди.

Господи, мне нравится слушать ее шутки. Я хочу, чтобы она улыбалась и смеялась. Все, что я когда-либо желал для своей Сейди, это чтобы она была счастлива. Именно поэтому я оборудовал для нее студию, убедил сосредоточиться на искусстве, даже когда она пережевала о ведении домашнего хозяйства. Она всегда остается такой, беспокоящейся о других.

– Хорошо. Я тогда вернусь домой вечером. А сейчас мне пора, хочу прийти на работу пораньше.

Сейди смотрит на часы.

– Пораньше?

Она устраивается на стуле, потягивая свой утренний смузи плодородия. Я смеялся над ней, когда она впервые начала пить их; пчелиное молочко, пшеница и я не знаю, что она еще туда добавляет. Но стакан похож на срезанный газон, но Сейди пьет его каждое утро. И проверяет, чтобы я съедал достаточное количество белка с каждой порцией пищи.

Я заталкиваю в рот яичницу и тосты.

– У меня есть кое-какие отчеты, которые необходимо закончить, – бормочу я, пережевывая завтрак.

Ненавижу врать Сейди.

Я встаю, хватаю ключи и целую ее в макушку.

– Увидимся вечером, детка. Я тебя люблю.

Она обычно говорит, что тоже меня любит, но этим утром она мне ничего не сказала. Она смотрит на дно своего стакана, когда я покидаю комнату.