Между дьяволом и синим морем - страница 10
Хари привернула крышку бака и начала отплевываться, жалея, что нечем прополоскать рот. Озеро блестело, словно насмехаясь, и она решительно повернулась к нему спиной. Затем взялась за контейнер.
Он почти ничего не весил. Хари некоторое время постояла, теребя застежку багажной сумки. Покачивая серебристый сундучок в руке, она задумчиво опустила взгляд на свои ботинки. Пососала нижнюю губу и сплюнула, ощутив вкус бензина.
— Целых семь лет. Конни, — произнесла она и погладила бензобак ладонью в черной перчатке. — Только ты и я. Я смогла бы напиться воды из этого озера. И то, что я напоила тебя этим дрянным бензином, ничего бы не значило. У нас все могло бы получиться…
«Кавасаки» промолчал. Ключи зажигания звякнули у нее в кармане. Она тихонько коснулась ручки газа, но отдернула руку и положила на сиденье контейнер.
— Что ты сказала, моя детка?
Конечно, ничего. Молчаливый дремлющий демон. Она не стала заводить мотор.
Двумя руками Хари откинула защелки и приоткрыла крышку контейнера.
В лицо повеяло холодом. Заслонив собой контейнер от горячего ветра, она осторожно заглянула внутрь. Окутанные голубой пластмассовой пеной, пронизанной трубочками системы охлаждения, там покоились чашки Петри, наполненные прозрачным желе с застывшими в нем кругляшками неправильной формы.
Сверху лежала папка с бумагами. Хари оторвала прикрепленный к папке стикер с запиской. Почерк Петча, крупный и четкий. Она прищурилась. «Если эти клетки не попадут в Сакраменто, этот город будет следующим. Нам дается только один шанс, как и доктору Фаусту. Передумать не удастся».
Встретишь на дороге Будду — убей его…
«Мне всегда казалось, что этот сукин сын не так прост», — подумала она. Затем закрыла контейнер и сунула стикер в кармашек к ручке. Тщательно проверила фильтр шлема — он мог выйти из строя во время бешеной гонки по Тонопе — и нахлобучила шлем. Потом перекинула ногу через седло и закрыла дроссель.
Хари нажала кнопку стартера, мотор чихнул и заработал с перебоями. Мотоцикл затрясся, как одышливый пони. Молясь про себя, стараясь не дышать, она поддала газу и осторожно опустилась в седло. Глухой шлем быстро заполнился парами бензина изо рта, глаза защипало. То ли от бензина, то ли еще отчего потекли слезы, смывая пыль с век. Один цилиндр схватился сразу, другой начал чихать. «Кавасаки» трясся, рычал и рвался в бой.
Хари ехала по открытой, плоской, как стол, равнине к Фаллону, оазису смерти в полном смысле этого слова. Дозиметры стрекотали как бешеные. Видно, Нику было мало радиоактивного и химического заражения почвы. Когда дорога пошла на взгорок, поросший поразительно зеленой травой, вокруг нее поднялся лес гигантских деревьев европейских пород, ничуть не похожих на тополя пустыни. Поодаль виднелся поселок, а сразу за лесом вздымалась серая громада; ее поверхность красиво мерцала голубым черенковским излучением.[4] Буквы на дорожных указателях были неизвестного ей алфавита, но она знала это место.
Шел мелкий дождик; она ехала через Чернобыль.
Когда она свернула на запад по Пятидесятому шоссе, ведущему к Рино и Спарксу, дождь усилился. С приближением вечера небо над горизонтом приобрело какой-то болезненно-желтоватый оттенок. Мотоцикл летел, едва касаясь шинами скользкого лоснящегося асфальта.
На месте исчезнувших городов на фоне желтеющего вечернего неба громоздились кучи мусора. По этим вонючим кучам бродили истощенные от голода, почти голые люди и звали своих близких, похороненных под этой ужасной лавиной. Вода стекала по ее шлему, текла по седлу мотоцикла, мокрая кожаная одежда липла к телу, как пластырь. Жара и жажда мучили ее, но она не осмеливалась пить эту воду. Дождь не принес прохлады, а просто промочил ее насквозь.
Она не поворачивала головы, проезжая мимо несчастных жертв мусорного оползня. Она находилась в часе езды от Сакраменто и одновременно в Маниле[5] пятьдесят лет назад.
Когда Хари поднялась на зеленый и живописный перевал Доннер, уже чувствовалось приближение вечера. Небо на западе было красным, как кровь. Дальше дорога пойдет только вниз. Времени было еще навалом.