Между нами горы - страница 5

Я схватил рюкзак и еду и последовал за еще семерыми, включая Эшли, к самолету. Нашел свое кресло, пристегнулся. Стюардессы пересчитали пассажиров, и самолет начал движение по летному полю. Такой торопливой посадки у меня еще не бывало.

Самолет остановился, и из динамиков раздался голос пилота:

– Мы встали в очередь на обработку антиобледенителем. Если повезет, опередим бурю. Кстати, впереди много свободных мест. Если вы не сидите в первом классе, то сами виноваты. Места хватим всем.

Все послушно перешли вперед.

Меня ждало единственное не занятое к тому моменту место в первом классе – как раз рядом с Эшли. Застегивая ремень, она подняла на меня глаза и улыбнулась.

– Думаете, мы выберемся отсюда?

Я посмотрел в иллюминатор.

– Сомневаюсь.

– Вы пессимист?

– Я врач. Ремесло делает меня оптимистом со склонностью к реализму.

– Звучит значительно.

На протяжении получаса стюардессы выполняли все наши пожелания. Я пил острый томатный сок, Эшли – каберне.

Когда пилот снова заговорил, его тон меня не слишком обнадежил.

– Как вы знаете, мы пытались обогнать бурю…

Прошедшее время не предвещало ничего хорошего.

– Диспетчеры на вышке предупреждают, что в нашем распоряжении осталось окно примерно в один час…

Дружный вздох. Надежда еще теплилась.

– Но наземная служба сообщает, что один из двух антиобледенительных агрегатов вышел из строя. Получается, остался один агрегат на все самолеты, которые выстроились на взлетной полосе, а мы двенадцатые в очереди. Короче говоря, сегодня нам отсюда не вырваться.

Самолет содрогнулся от коллективного стона.

Эшли отстегнулась, сокрушенно покачивая головой.

– С ума сойти…

Толстяк слева от меня выругался.

– Наши сотрудники встретят вас на выходе. Если вам нужен ваучер для отеля, обратитесь к Марку, он в красном жилете. Заберите багаж, а потом наш автобус доставит вас в отель. Мне искренне жаль.

Вернувшись в терминал, мы увидели, как надписи «задержан» на табло меняются на «отменен».

– Это никуда не годится! – сказал я, выразив общие чувства.

Женщина за стойкой стоя смотрела на монитор компьютера и покачивала головой. Я еще рта открыть не успел, а она уже отвернулась к телевизору, показывавшему метеоканал.

– Простите, ничем не могу помочь.

Сразу четыре экрана позади меня демонстрировали огромный зеленый смерч, двигавшийся на юго-восток через штаты Вашингтон и Орегон и задевавший север Калифорнии. Бегущая строка внизу предрекала снег, понижение температуры, сильные порывы ветра. Парочка слева от меня слилась в страстном поцелуе. Я поневоле улыбнулся. Кое-кому выпал лишний день счастья!

Марк выдавал ваучеры и направлял людей к багажному транспортеру. Кроме ручной клади – небольшого рюкзака, служившего заодно и деловым чемоданчиком, – у меня был еще один, гораздо больше по размеру, который должно было теперь исторгнуть чрево самолета. Вместе со всеми я ждал багажа.

Я занял место у ленты транспортера и на время потерял из виду Эшли, задержавшуюся у киоска с натуральной едой. За раздвижными стеклянными дверями я увидел огни частного аэропорта, располагавшегося на расстоянии чуть меньше мили. На ближайшем ангаре было выведено огромными буквами: «ЧАРТЕРЫ». В одном из ангаров горел свет.

На ленте появился мой багаж. Я взвалил его на свободное плечо, повернулся – и буквально врезался в подошедшую Эшли. Она вытаращила глаза.

– Я смотрю, вы – скалолаз с обременением. Вы что, собирались покорить Эверест? Зачем вам столько вещей?

Немудрено, что ее напугал мой огромный видавший виды рюкзачина. Он очень удобный и подходит мне, как перчатка. Сейчас он был забит теплой одеждой и снаряжением для восхождения на Колледжиэйт Пикс. Спальный мешок, грелка, горелка – самое полезное и ценное из всего, а еще пара бутылок с широким горлом, рулон полипропилена и еще много всякой всячины, позволяющей выживать, не поступаясь комфортом, на высоте 10–11 тысяч футов. Здесь же был упакован темно-синий костюм в полоску, красивый голубой галстук (подарок Рейчел) и пара шикарных ботинок – в них я разок заявился на секцию.

– Я человек скромный и на Эверест не рвусь. На высоте пятнадцати тысяч футов мне становится нехорошо. Но ниже – в самый раз. Здесь, – я потрогал рюкзак, – только самое необходимое.