Между нами [СИ] - страница 10

Рей выпрямилась. Солдаты не причинят ей вреда. Повторив эти слова про себя как молитву, она вышла в переднюю, оказавшись по правую сторону от лестницы на второй этаж.

Это были не солдаты.

Трое мужчин в грязной, прохудившейся уже местами одежде и с заросшими щетиной и бородой лицами тут же уставились на нее. Они казались удивленными не меньше, но их замешательство длилось недолго.

— Привет, — обманчиво ласково произнес один из них. В синем картузе. — Ты ведь здесь одна, да?

— Нет, — храбрясь, ответила Рей. — Отец и мать дома.

— Здесь никого нет, — хохотнул второй, жующий табак. — Я утром разбил окно — так никто и не появился.

— И сколько тебе лет, красавица?

Казалось они не приближались, но, словно по полшага, незаметными движениями становились все ближе.

— Семнадцать, — соврала Рей, нахмурившись. Ей не нравилась его фамильярность, будто они давние знакомые. — И я не красавица.

Ее слова отчего-то вызвали усмешки на их лицах.

— Для нас ты точно красивей всех на свете. На одну ночь-то точно, верно?

Когда он дернулся вперед, чтобы схватить ее, Рей успела сделать только одно — то, что проворачивала уже не раз со своими «братьями»: она с размаху пнула его между ног и тут же взбежала по лестнице, пока вслед ей неслась брань вперемежку с хохотом.

— Ах ты, сучка! — крикнул тот, что в синем картузе, согнувшись пополам, но остальные не торопились ее догонять.

— Спрячься как следует! — крикнул кто-то ей вдогонку. — Тем интереснее будет тебя искать.

Рей вбежала в свою комнату и захлопнула дверь. Та не запиралась изнутри, и поэтому все, что она могла, это неимоверным усилием сдвинуть к ней комод. Но этого было мало. А на лестнице уже раздавались неторопливые, тяжелые шаги, под которыми скрипело старое дерево.

Она подбежала к окну, но разбухшую от февральской влажности раму заклинило, и оно не желало отпираться.

Тогда Рей бросилась к шкафу:

— Бен! — она забила ладонью по дверце. Пускай она умрет в его мире. Лучше так. — Бен, прошу!

Рей наудачу распахнула дверцу, но там были лишь ее вещи. Тогда она снова закрыла шкаф и принялась стучать и звать. Дверь в ее комнате заходила ходуном, ее с силой толкали, и каждый раз она открывалась чуточку шире, двигая собой комод. Им и не нужно было отпирать ее целиком, достаточно просто немного приоткрыть. С той стороны до нее доносились сальные шутки и смех. Они называли ее «малышкой» и «крошкой».

Перестав звать, Рей схватила с тумбочки лампу и, как только в комнате показалась чья-то голова, огрела ее со всей силы, сама порезавшись разбившимся стеклом.

Мужчина вскрикнул и исчез в проеме, но теперь смех прекратился — зазвучали проклятья и угрозы. В ее комнату стал протискиваться другой, закрывая голову рукой.

— Зря ты упрямишься, теперь-то он тебе точно глотку перережет. После, конечно же.

Рей отступила к окну, решив не сдаваться до последнего. Может быть, ее так изобьют, что она умрет еще до того, как все случится.

Первый мужчина пролез внутрь, но не торопился к ней подходить, разглядывая ее масляным взглядом. Он ждал пока протиснется второй. У того, у второго, в руке был зажат складной ножик.

Поняв, что это конец, Рей подобралась, собравшись кусать первого за горло: после такого ее точно сначала прибьют, хоть какое-то утешение. Когда-то она думала, что ее «братья» были к ней жестоки и несправедливы. Но теперь они все казались ей славными парнями. Они ни разу не обидели ее по-настоящему, а младшие даже, случалось, делились угощениями.

Ее нынешние мучители были уже рядом…

И комнату затопила тьма, ворвавшаяся в воздух подобно взрыву. В испуге Рей прижалась к окну спиной.

Слух наполнили крики и топот, шум возни: сначала это были изумленные, рассерженные возгласы, затем они сменились испуганными вскриками, а потом раздавались лишь хрипы и стоны.

Тьма рассеивалась, и сквозь клубящуюся серую дымку первым делом стал виден налившийся красным, словно раскаленный клинок. А за ним проступил и образ хозяина — высокого человека в черном многослойном одеянии, пронзающего с невидимой доселе мощью человеческие тела. Кости рубились, плоть не оказывала сопротивления, из глоток испускался напоследок клокочущий хрип.