Между ненавистью и любовью - страница 10
Джоанна взглянула в зеркало и с горечью убедилась, что явно проигрывает в сравнении с мачехой. Синтия создана Богом, чтобы покорять сердца мужчин. Она не только привлекательна, но и сексуальна. И коль скоро Лайонелу удавалось игнорировать ее чары, то он был редким, если ли не единственным, исключением. Джоанна не раз наблюдала, как глупеют в обществе Синтии солидные и разумные джентльмены. Одной из жертв белокурой красотки стал отец Джоанны.
Едва переселившись в поместье, Синтия «положила глаз» на Лайонела. «Любопытно, как бы он повел себя, если бы моя мачеха вскружила голову Гейбриелу? — размышляла Джоанна. — Почему Гейбриел не женился на Синтии? Ничего, после развода он сможет исправить эту ошибку. А мне на все наплевать!»
Джоанна с изумлением отметила, что покраснела. Она должна была признать, что вопреки здравому смыслу разгневана. Выходит, и гипотетический брак Гейбриела и Синтии мне не безразличен! Придя к такому выводу, она побледнела как смерть.
3
За ужином Джоанна с трудом проглотила овощной супчик и, подцепив вилкой с блюда кусок курицы, покосилась на лежащих возле дверей столовой охотничьих собак, уныло положивших головы на лапы.
— Никому вы теперь не нужны! — вздохнула Джоанна и встала из-за стола. — Ничего, я еще прогуляюсь сегодня с вами до холмов!
Кофе она пила, усевшись у камина в компании обласканных ею псов. На столике лежала утренняя газета. Будь Лайонел жив, они бы сейчас разгадывали вместе кроссворд.
«Хватит терзаться воспоминаниями! — одернула себя Джоанна. — И так тошно!»
Но заглянуть в будущее она тоже не осмеливалась, так что оставалось терпеть опустошенность настоящего. После прозрения, наступившего перед ужином, нужно было все хорошенько взвесить и успокоиться. Джоанна всегда отличалась впечатлительностью и легко впадала в панику, поддавшись самым невероятным фантазиям.
Может быть, Синтия права, говоря, что я веду себя, как собака на сене? Так или иначе, пора вычеркнуть из жизни Гейбриела. Господи, ну почему я все время вспоминаю о нем?!
Желая отвлечься, Джоанна переключилась на сногсшибательную новость, которой ее потрясла Синтия. Неужели Лайонел прожил всю жизнь, храня в сердце юношескую любовь к моей матери? Да возможно ли это? Он ни разу не дал повода заподозрить его в чем-то подобном. Мне казалось, что он любит только Валентину и не помышляет о браке с другой женщиной.
Джоанна решила придерживаться мнения Генри Фортескью, назвавшего Мэри Берн любимой кузиной Лайонела, и стала переодеваться, чтобы вывести собак на прогулку: они уже давно жалобно поскуливали. Натянув сапоги и надев куртку, она обмоталась шарфом и, прихватив фонарь, через черный ход повела псов на улицу. Весело помахивая хвостами, собаки обогнали хозяйку и устремились через сад к дороге, ведущей к холмам. Сырой и холодный ветер сулил снегопад, Джоанна зябко поёжилась и крикнула:
— Эй, вы! Не увлекайтесь! Погуляем немного и вернемся домой!
Но четвероногие друзья упрямо бежали все дальше и дальше по знакомому маршруту, и Джоанне пришлось ускорить шаг, рискуя поскользнуться и пораниться об острые камни. Достигнув вершины холма, она прислонилась спиной к валуну, спрятавшись от ветра, и перевела дух.
Собаки с лаем носились по площадке, радуясь возможности побегать вволю, и Джоанна выключила фонарь. В ясную ночь с высоты отчетливо вырисовывалось поместье, сейчас же, когда небо заволокли тучи, угадывались лишь очертания. Еще неделю назад дом сверкал огнями — Лайонел не любил выключать свет, уходя из комнаты. Сейчас же светилось только окно спальни Синтии: мрак, окутавший здание, безмолвно свидетельствовал о том, что Уэстроу лишился хозяина.
Ветер, блуждающий в камнях, воскресил своим тоскливым посвистыванием в памяти Джоанны легенду об отшельнике, обитавшем здесь в незапамятные времена. Он надеялся вымолить у Бога прощение за свои грехи. С той поры вездесущий ветер напоминал о затворнике людям, словно предостерегая от подобной участи.
Джоанне вдруг пришло в голову, что ветер вздыхает и по ней. Она содрогнулась и плотнее завязала шарф. Внезапно собаки зарычали, предупреждая об опасности.