Между Памиром и Каспием - страница 18

Историческая общность древнеземледельческих племен этих территорий сказалась и в период позднебронзового века. В то время когда в южпой Туркмении пустеют крупные поселения и видно огрубение и упадок многих элементов материальной культуры, о чем мы уже говорили выше, сходные явления наблюдаются и на ряде других памятников зоны оседлоземледельческих племен. Примерно тогда же прекращается жизнь на крупных североиранских поселениях Тюренг-тепе, Шах-тепе, Тепе-Гиссар, причем на материалах последнего удается проследить отражение ожесточенной межплеменной борьбы. На юге Афганистана в исследованном там поселении Мундигак в слоях этого периода, также видны следы разрушений. Бытовавшая ранее изготовленная на круге посуда сменяется сосудами ручной лепки, а немногим позднее наступает полное запустение. В нынешнем западном Пакистане, в Сеистане и Белуджистане тогда же замирает жизнь в ряде оазисов, наблюдаются перемещения племен. Примерно на середину II тысячелетия до н. э. приходится также упадок городской цивилизации в долине Инда. Чем были вызваны все эти перемещения и разрушения, пока неясно, и конец культур Анау все еще остается окутанным глубокой тайной.

В течение пяти веков после упадка культуры Анау бушевали над просторами Средней Азии грозные политические и социальные бури, о которых, однако, мы почти ничего не знаем. Сообщения легендарного характера, сохраненные более поздними авторами, звучные, но во многом загадочные тексты «Авесты» и немногочисленные археологические материалы представляют широкие возможности для бурных научных споров и смелых гипотез о якобы существовавших в то время древнейших среднеазиатских государствах. Но достоверными сведения об исторических судьбах народов Средней Азии I тысячелетия до н. э. становятся лишь с середины VI в., когда ее основные области вошли в состав Ахеменидской державы.

С тех пор в течение двух столетий, вплоть до походов Александра Македонского, история Средней Азии тесно связана с историей ахеменидского «царства стран», первой в истории человечества державы, претендовавшей на мировое господство, т. е. на власть и над Востоком, и над Западом, Позднее народы Средней Азии вошли в состав империи Александра, а после его смерти — в царство Селевка, одного из наиболее талантливых сподвижников этого великого полководца. И, наконец, около середины III в. до н. э, завершая эпоху тесного переплетения исторических судеб древних народов Запада и Востока, на севере современного Афганистана и в южных районах Средней Азии возникает своеобразное Греко-Бактрийское царство, государство наследников Александра в самом сердце Азиатского материка.

Судьбы ахеменидского «царства стран» уже давно привлекли к себе внимание европейских исследователей. Достаточно вспомнить, что еще Нибур, единственный уцелевший участник первой европейской научной экспедиции на Восток, снаряженной в 1761 г. королевским правительством Дании, немало сил и времени уделил истории Ахеменидской державы и пытался, правда без особого успеха, прочитать древнеперсидские клинописные надписи; копии нескольких из них он, как известно, привез с собой в Европу. Со времени Нибура история ахеменидского Ирана и тайна древнеперсидской клинописи не переставали волновать европейских ученых.

Интерес к Ахеменидской державе ничуть не ослабел и после прогремевших подвигов Генри Роулинсона, который в 1835–1847 гг. скопировал и расшифровал самую большую, самую ценную в историческом отношении и самую прославленную в истории науки древнеперсидскую надпись, высеченную по приказу царя Дария I на Бехистунской скале, на древнем пути из Месопотамии в Иран. Однако ни ранние исследователи, ни многочисленные ученые, изучавшие в конце XIX — начале XX в. историю древнего Ирана, не уделили, да и не могли в силу тогдашнего уровня знаний уделить должного внимания истории северо-восточных владений ахеменидских царей — территории современных среднеазиатских республик.