Между злом и добром - страница 3
С лестницы послышался громкий женский крик и причитания. Герман понял, что приехали тесть и теща, и на лестнице встретили санитаров, выносивших тело их дочери.
- Всё, поехали, - сказал старший своему коллеге.
Они вышли из квартиры, а Герман так и остался стоять посреди комнаты. Родители Ани вошли в квартиру минут через десять, видно, проводили носилки до машины, а потом вернулись. Теща рыдала в носовой платок, тесть был очень бледный, но держался, как всегда, строго. Он усадил жену в кресло, закрыл входную дверь.
- Где дети? - спросил тесть у Германа.
- Спят в детской, - ответил тот.
- Как же это случилось? Когда? - тесть снял пальто.
Герман еще раз повторил то, что сказал милиции.
- Но почему? - проплакала теща. - Аня же ничем не болела. Ей же всего тридцать лет.
- Люди умирают в любом возрасте, - тесть прошелся по комнате.
- Мне все равно, когда, в каком возрасте умирают другие люди! - у тещи началась истерика. - Анечка наша не должна умереть! Это невозможно!
- Принеси воды! - тесть, бывший военный, отдал приказ Герману. - Люся, а ну прекратить! - крикнул он на жену. - Нам еще внуков поднимать предстоит!
Герман подал стакан притихшей теще.
- Меня на утро в милицию вызвали, - сказал он просто, чтобы не молчать.
- Вызвали, значит, пойдешь, - буркнул тесть. - Что с детьми решим?
- Я детей не отдам, - вновь заплакала теща. - У нас же кроме них никого нет.
- Мы детей пока к себе заберем, - твердо сказал тесть Герману. - Ты в себя приди, а там видно будет.
Герман переминался с ноги на ногу, ему очень хотелось лечь в постель, но было невозможно сейчас это сделать. Тесть похлопал его по плечу.
- Иди, приляг, завтра тяжелый день будет. Послезавтра, наверное, похороны, - он махнул рукой и отвернулся. - Эх, Анька, Анька!
Герман благодарно посмотрел на тестя, снял куртку, бросил на диван. Он лег в постель и заснул мгновенно. Ему показалось, что он только закрыл глаза, но его уже кто-то тряс за плечо. Веки не открывались, Герман сделал над собой усилие и сел в постели.
- Вставай, - сказал тесть.
- Зачем, Владимир Степанович? - проговорил Герман, не понимая, что делает тесть в их квартире.
- Тебе же на девять тридцать в отделении нужно быть, - строго сказал тесть.
- Зачем? - повторил Герман.
И тут он окончательно проснулся. Проснулся и вспомнил всё. Герман рывком вскочил с постели и выбежал в комнату. Теща держала на руках Артема, а Данилка смотрел по телевизору мультфильм.
- Нельзя по обычаю телевизор сорок дней включать, - проговорила теща опухшими губами.
- Оставь, пожалуйста, свои предрассудки, - строго сказал Владимир Степанович. - Что же, трехлетний ребенок должен сидеть рядом с тобой и сорок дней плакать? Пусть смотрит мультики.
Герман быстро собрался. Поесть ему не предложили, а спросить он постеснялся. После женитьбы Герман ни разу не приготовил себе еду сам.
- Я пойду, - сказал он, направляясь к двери.
- Как только освободишься, сразу домой, - крикнула вслед Герману теща.
Герман шел на улицу Чкалова и прислушивался к тому, что творилось в его душе. Никакой горечи утраты он не испытывал, страх прошел, как только решился вопрос с местожительством детей. Герман почувствовал голод. Он купил три пирожка с мясом, сел на скамейку в скверике и с аппетитом съел их. Теперь он совершенно свободен и может делать все, что захочет. Правда, Герману тут же стало стыдно. Аня не была тираном в семейной жизни, как ее отец, не была визгливой истеричкой, как мать. Она реально оценивала свою внешность и котировку в глазах мужчин. Герман подумал еще о том, что родители Ани, и отец, и мать, внешне были очень интересные люди. Даже сейчас, когда обоим было далеко за пятьдесят, о них говорили: "Красивая пара". В молодости же, Герман видел их юношеские фотокарточки, они, бесспорно, были бы победителями конкурсов красоты, если бы таковые в те времена проводились. А вот единственная их дочка была, как говорят в народе, дитя любви. Она соединила в себе черты родителей, и вышла не то чтобы уродина, но малопривлекательная девушка. Но все же, как говорится, на всякий товар есть покупатель. Нашелся покупатель и на столь неинтересный экземпляр, каковым была Аня.