Межгалактический бардак: Дайте проиграть спокойно! - страница 20

- А ?- профессор открыл глаза. На него тотчас уставилась добродушная конопатая ряха.

- Ой, очнулись! Экий вы быстрый, быстрее Эндрю оклемались!

Ученый застонал и вновь закрыл глаза. Голова гудела просто немилосердно.

-Щелк! - жвачка снова лопнула.

Вирт снова открыл глаза. Как же его бесил этот звук!

-Здравствуйте! - лицо электрика лучилось чистой, незамутненной радостью.

Он всегда искренне радовался, когда его напарник приходил в себя. С ним любили работать, потому что электрикам приятно было осознавать, что их помнят, любят и ждут.

И тут профессор вспомнил.

-Закоротило! Я должен разобраться...

 - Да сидите уже, разобрались!- беззлобно попенял ему белобрысый,  дергая Вирта за штанину.-  Починили уже все, не волнуйтесь! 

- А двери?

- И дверь разблокировали! 

- Я должен идти!- мужчина,  пошатываясь, поднялся и, побрел к выходу,  стараясь,  на всякий случай,  не касаться стенок. 

- Счастливенько! - профессору добродушно щелкнули вслед жвачкой.

- Эй, парень! - ученому действительно было интересно.-  А вы с напарником почему до сих пор здесь? Почему напарника в медотсек не унесли?

-Да кому мы нужны? Пульс померяли, убедились, что концы не отдает и ладно!

- Тебя как зовут - то?

- Мэтью! - парень все так же бесхитростно улыбнулся.

- Ты почему остался,  Мэтью? 

- Так должен же за вами приглядывать хоть кто-то! А то ж очнетесь,  и нетучки никого! Тоже обидно!  

- Спасибо,  Мэтью! - душевно поблагодарил профессор.

Внезапно Вирт подумал, что иногда, вот из - за таких вот раздолбаев, действительно стоит жить. Они были единственными кто отнесся к нему по - человечески в этом гадюшнике.

-Ой, да без проблем! - и улыбка у парня была - искренняя, широкая и добрая. Не то что змеиные закорючки "Истинных гефоросиан" - Обращайтесь если там еще чо поправить надо, или проводку посмотреть надо.

Последней фразы Вирт предпочел не слышать.

Ученый побежал к своей лаборатории. Сколько времени он провалялся без сознания? Час? Два? Мэтью сказал, что оклемался быстрее Эндрю, но тот, помниться, лежал в отключке сутками.

Уже на повороте Профессор понял, что безнадежно опоздал. У двери толпился народ. Сердца Вирта упало.

Люди не решались заходить внутрь. У профессора нехорошо засосало под ложечкой, хотя, он, несмотря на всю свою гениальность, так до сих пор и не мог определить, где у людей находиться та самая "ложечка".

Ньюманы - другое дело, с ними проще. Все жизненно важные органы у них располагались на кончиках ушей. Вирт подозревал, что и неуловимая ложечка где - то рядом.

Стоящие в мрачном молчании люди, которые всеми правдами и неправдами отказываются смотреть вам в лицо... Где - то он это уже видел...Точно!

Перед глазами мигом встала картина из одного древнего (еще бумажного!) учебника по мировой культуре. Учебник был посвящен русской живописи, а картина называлась "Поминки".

Профессор ускорил шаг. Народ почтительно расступился.

В их глазах было...нет, не сочувствие, здесь этого, как говорили "В светлое время суток с лазерным прожектором не сыщешь", а что - то похожее на... уважение?

Только не в штаб - квартире ГеФорса.

Профессор поднес руку к сенсорной панели. Двери с легким шелестом разъехались.

Ученый приготовился к самому худшему. Он ожидал увидеть все, что угодно - сморщенное зеленое тело, кровожадного мутанта или ( чего он боялся более всего, и что никак не поддавалось никакому разумному объяснению) свою Тещу.

Женщина жила в нескольких тысячах парсеков отсюда, но когда Вирт начинал о ней думать, у него начисто отключалась способность мыслить логически.

Больше всего на свете профессор боялся и ненавидел свою Тещу. Конечно, он понимал, что она - тоже живое существо, но, временами ему отчаянно хотелось задать Каппарину один вопрос - почему они до кучи не убили и ее? Она ведь, в своем роде, тоже была его семьей.

Хотя...профессор знал ответ. ГеФорс не гнушался использовать самые изощренные формы мести.

Ученый подошел к кровати и замер.

Менее всего он ожил увидеть, как девушка спокойно сидит на кровати, по очереди вытаскивая из себя трубки.

На всякий случай Вирт ущипнул себя за ляжку. Видение и не подумало исчезать.