Миф о Большом терроре - страница 17

И особенно на две цифры внимание пока обратим. Операция по репрессированию лиц польской национальности. Число жертв, указанных в документе Политбюро 1988-го года – 18 тысяч 193 человека. И посаженных, и расстрелянных. В 1992 году выяснится, что по приказу №00485 было только расстреляно 111 тысяч 071 человек.

Значит, заявленная в Записке цифра расстрелянных по приговорам несудебных органов в 37-38 годах 656 548 человек – неверна? Ну, если добавилось расстрелянных по приказу № 00485? Но ничего подобного в дальнейшем не случилось.

С цифрой 656 548 – совсем плохо. В 1988 году КГБ представил ее, как общую по приговоренным к ВМН несудебными органами за период 1930-1953 годов. Тогда получается, что тройки ОГПУ и ОСО совсем к ВМН не приговаривали? Но пока оставим этот разнобой в статистике, полученной из одного органа - КГБ, мы еще много такого увидим, разбираясь с БТ. Нужно только понимать, что если применяются для получения статистических результатов разные методики подсчетов, то разные методики дают и разные результаты почти всегда в цифровом выражении.

Например, если считать рост производства в тоннах по одной методике, или в деньгах по другой – можно получить разные проценты роста. Это допустимо для таких статистических данных.

Но расстрелянных считают не в килограммах или в пуговицах на пальто, а по головам. Больше того, чего их в 1988 году было считать, если они уже давно были подсчитаны и эти сведения, суммированные по годам, нужно было просто взять в 10-м отделе КГБ, бывшем 1-ом спецотделе НКВД, который вел оперативные учеты?!

А вот если в статистических данных, которые считались по одной методике, есть расхождения, с учетом того, что никаких сложных расчетов не требовалось, применялось только одно арифметическое действие – сложение, да еще сведения получены из одного источника, то первое, что можно предполагать – манипуляции с подсчетами. Согласны?

Пока для нас важно, что разница в числе жертв дает нам все основания подозревать - «оперативный приказ» по репрессированию поляков, известный на момент составления Записки комиссией А.Яковлева совершенно не соответствует тому, который был обнародован после 1992 года, как обнаруженный в архивах.

Мне часто читатели задают вопрос: а что стало с Н.И.Ежовым, за что его судили и расстреляли?

Я не профессиональный историк, поэтому отвечаю: не знаю. Это профессиональные историки знают, что Николая Ивановича арестовали, судили и приговорили к расстрелу за то, что он, планируя государственный переворот, развязал масштабные репрессии с целью вызвать недовольство народа властью Сталина. Правда, тогда не совсем понятно, зачем он приказал палачам из НКВД эти репрессии проводить с такой степенью секретности, что он них народ узнал только через 50 лет от Комиссии, возглавляемой А.Яковлевым?

Профессиональным историкам не мешает то, что следственного дела Ежова никто в глаза не видел, протокола суда над ним тоже, приговора – тоже, сообщений в печати о его судьбе не было, в официальных выступлениях руководителей Советского государства о Ежове, как о преступнике, не было сказано ни слова до 1956 года.

Рассекречены и опубликованы пока только какие-то совершенно нелепые письма Николая Ивановича к Сталину перед, якобы, арестом, да еще более…, не знаю, как выразиться поприличнее, протоколы его допросов, в которых он признаётся даже в гомосексуализме. У меня такое впечатление, что эти протоколы «нашли» в архивах тоже гомосексуалисты, как в одном анекдоте, в плохом смысле этого слова. Да еще типы навроде Онотоле Вассермана в интервью рассказывают, что Николай Иванович увлекался спиртом с кокаином, ходят сплетни о его пьянстве. Даже Сталину такие слова о нем приписывают разные мемуаристы.

Версия у меня есть. Никаким алкоголиком, тем более гомосексуалистом, Ежов быть не мог по определению. Он с 1935 года являлся одним из пяти секретарей ЦК ВКП (б), нахождение в секретарях ЦК алкоголика при Сталине – вещь более, чем фантастическая.