Миф о «хорошем» и «плохом» социализме - страница 20

Модель «рыночного социализма» призвана сыграть подрывную роль в постепенной деформации социализма не только в отдельных социалистических странах, но и внутри всей мировой социалистической системы. Буржуазные пропагандисты и ревизионистские приспешники заявляют, что социалистическая интеграция не будет действенной до тех пор, пока не примет за основу механизм рыночного регулирования. Другими словами, они рассчитывают с помощью рыночного регулирования подорвать экономику социалистических стран, с тем чтобы сделать и последующие шаги по пути перевода этих стран на капиталистические рельсы.

В числе прочих «моделей социализма», противопоставляемых реальному социализму, есть также модели «этического» или «гуманного социализма». Изобретатели этих моделей, следуя за социал-реформистами, повторяют, что социализм — это лишь убеждение, моральная ценность, которая вряд ли может воплотиться в жизнь. «Социализм, — писал польский ревизионист Л. Колаковский, — есть сумма общественных ценностей, реализация которых намечается для каждого человека в отдельности как моральная повинность. Это — собрание требований, касающихся отношений между людьми, которые ставит перед собой личность или сумма личностей. В какой степени эти ценности позволяют себя практически осуществить, этот вопрос совершенно не зависит от вопроса, следует ли работать над их осуществлением».

Что же из этого следует? Если бы у нас была уверенность в невозможности социализма, продолжает тот же автор, наша обязанность борьбы за социализм от этого не уменьшилась бы и не ослабла. Напротив, только при этом условии наши старания приобретают оттенок героизма, благодаря которому их моральная ценность проявляется в полном свете. Согласно таким рассуждениям выходит, что только те действия имеют моральную ценность, которые заранее обречены на неудачу, в то время как исполненная героизма борьба десятков миллионов людей за будущее человечества — коммунизм не имеет якобы моральной ценности.

«Кто сознательно борется за проигранное дело, — заключает Колаковский, — тот может быть освобожден от подозрений аморального характера. Кто же, наоборот, вступает в борьбу за социализм с непоколебимой верой в победу, просто ставит на номер, у которого, по его мнению, остановится стрелка рулетки истории. Его действия не имеют моральной ценности». И вся эта писанина, призывающая к бессмысленным жертвам во имя неосуществимого идеала, выдается за нравственный, «этический социализм»!

…Модели, модели. А вот ренегат М. Джилас, когда-то слывший югославским коммунистом, выдумал свое немодельное общество. Толкуя о нем, он заявляет: «Мы, например, можем очень четко охарактеризовать это общество, как общество частной собственности, а не как общество государственной, или национальной, или общественной собственности».

Джилас со всей антикоммунистической откровенностью заявляет — и в книге «Новый класс», и в интервью «Нью-Йорк тайме», — что не может быть и речи о существовании социалистической собственности, ибо «существующий при коммунизме режим собственности представляет собой главное препятствие (!) к объединению мира».

Так называемый «национальный коммунизм» сей ренегат считает одним из важнейших, если не самым важным элементом «сближения», «сращивания» «западного и восточного обществ», «сходства» в идеях между ними.

Главный вывод, который делает Джилас из теории «сближения» различных систем, — это вывод о необходимости взорвать социализм, ликвидировать социалистическую собственность, восстановить частную собственность. Тогда, по Джил асу, мир придет к «объединению» и торжеству «свободы и демократии».

Как видим, за проповедью «идеологического сосуществования» и «сращивания» двух систем скрывается элементарная программа контрреволюции, реставрации капиталистической системы и буржуазных порядков. Чтобы эта идеологическая диверсия не выглядела уж слишком грубой и откровенной, Джилас разглагольствует о «социализме», к которому-де «стремится все человечество». Но это «не коммунистический, ленинский социализм». «Под социализмом следует понимать, — заявил он в интервью западногерманской газете «Кельнер штадт-анцайгер», — ослабление крупного личного капитала и его влияния в обществе». И только!